Природа. Дети

«Сирота» — густо населенная повесть. И в этой населенности, в характеристиках людей, встречающихся на трудном Лешкином пути, есть строгая система. Дубов не ограничивается тем, чтобы показать отношение взрослого к детям, он исследует психологические мотивы того или иного отношения, ищет их корни в биографии, характере, свойствах натуры человека.

Отношение к детям для писателя критерий внутренней ценности или убожества человека. Этот угол зрения — черта своеобразия повести, и она убедительна: отношение к детям действительно лакмусовая бумажка для определения глубинных свойств души. Если не всегда, то, во всяком случае, достаточно часто.

Алексея Ерофеевича сослуживцы считали суховатым и даже бесчувственным. На самом деле он был человеком сдержанным. Отец его, тоже моряк, не раз говорил: «Смотреть на человека в расстегнутой одежде противно, моральная расстегнутость еще противнее. Уважай себя и других, застегивай пуговицы [...]. Маленький Алеша старательно застегивался. Из подражания выросла привычка, привычка стала чертой характера».

Во время войны Алексея Ерофеевича, раненного, эвакуировали из осажденного Ленинграда, а вместе с ним истощенных в блокаде детей. «Алексей Ерофеевич смотрел на провалившиеся глаза, на съежившиеся в кулачок лица маленьких старичков и почувствовал, как его затрясло» (стр. 39—40). Впечатление оказалось потрясающим. С тех пор невозмутимый и спокойный во всех случаях жизни моряк испытывал тревогу и смятение, когда ему случалось сталкиваться на берегу с бездомными, беспризорными детьми.

Характеризован человек, и ясны мотивы его отношения к Лешке. Так всякий раз, когда мы встречаем на страницах «Сироты» людей, влияющих на судьбу мальчика.

Собирался Алексей Ерофеевич отправить утром Лешку в управление порта, добиться, чтобы комсомольцы его устроили. Но Лешка исчез. Он спрятался на теплоходе, потому что «не хотел никаких перемен и устал переживать».

Два дня на теплоходе были самыми счастливыми в жизни Лешки. Ничего особенного не произошло: просто к нему вернулось детство, да еще в волшебной обстановке теплохода, моря, настоящей качки. Вернулось детство потому, что тут никого не надо бояться, все к нему доброжелательны и ни о чем не выспрашивают.

Уже в первых повестях Дубова мы видели, с какой приметливостью, с каким увлечением умеет он рассказывать о простых детских радостях, о заполненности ребячьего дня, всегда прибавляющего что-то новое, жадно схватываемое, к познанию мира и людей.

...В приморском промышленном городе устраивает Алексей Ерофеевич Лешку в детский дом. Теперь мальчику надо решать — бежать или прежде осмотреться. Не хочется Лешке беспризорной жизни. Но неизбежные вопросы задает ему и Людмила Сергеевна, директор детдома. «Убежишь?» — спрашивает Людмила Сергеевна. Лешка молчал.— Как хочешь. Никто тебя силком держать не станет [...]. Только не торопись — убежать всегда успеешь».

Бродит Лешка у моря — и нежданное приключение: он спасает тонущего мальчика, своего ровесника. Драматизма в этом эпизоде нет — Витька очень легко и спокойно относится к тому, что едва не утонул и, в сущности, чудом спасся благодаря Лешке. И Лешка подвига не совершил — надо было только руку протянуть.

Дубов прерывает рассказ о Лешке, чтобы познакомить нас с Виктором, человеком совсем другого склада. Усложняется сюжет, готовится почва для серьезных психологических конфликтов.

Любознательный, неуемный, с быстрым и живым умом, Витя легкомыслен и совсем не умеет задумываться над последствиями своих поступков. С раннего детства у него неприятности со взрослыми. Он расковырял, например, заводной автомобиль, и ему попало. «Это было несправедливо: автомобиль-то купили, чтобы он, Витька, получил удовольствие — он и получил его, расковыряв машину [...]. Таких историй за Витькой числилось множество».

Были у него истории и похуже, но Витька легко себя оправдывал тем, что «виноват был не он, а его характер».

Что-то знакомое находит читатель повестей Дубова в образе Витьки. И вспоминает — это глубокая и последовательная разработка черт характера, фрагментарно намеченных в образе Кости из «Огней на реке».

Как-то в школе Витька нагрубил в классе учительнице — Людмиле Сергеевне, той самой, которая потом стала директором детдома. Этот эпизод — одна из сюжетных и психологических кульминаций повести.

«— Немедленно уходи из класса и без отца не возвращайся!

— Никуда я не пойду. А скажу отцу, так сами жалеть будете.

— Ты мне грозишь? — Людмила Сергеевна схватила журнал и почти выбежала» (стр. 71).

Витька чувствовал себя героем, но товарищи нашли, что он поступил «по-свински», и высмеяли мальчика.

Дело в том, что отец Витьки — секретарь горкома «и главнее его в городе нету никого [...]. Понемногу Витька начал считать, что они — отец, а значит, и он — не такие, как другие, все должны их слушаться и бояться».