Природные катастрофы. Том 1

Двенадцать жилых домов Ленинакана перестали существовать. То, что было когда-то девятиэтажным зданием близ центральной площади, превратилось в двенадцатиметровую гору обломков, перемешанных с лоскутами одежды, занавесками, матрацами. По иронии судьбы, одним из зданий, рассыпавшихся в пыль, оказался сейсмический институт Армянской академии наук.

Низкое качество панельных и блочных зданий, а также отсталость советской медицины в значительной мере снизили эффективность спасательных работ. Но как бы то ни было, перестройка Горбачева способствовала широкому отклику на катастрофу. Правительство согласилось принять интернациональную помощь, которая вряд ли была бы возможна в более ранние годы. Уже 10 декабря бригада французских пожарников с 36 собаками выгрузилась на двух авиалайнерах «ДК-8», а в московский аэропорт прибыл транспортный самолет «Геркулес», доставивший палатки, одеяла, медикаменты и специальное оборудование.

В тот же день над значительной частью территории Советского Союза опустился густой туман, отсрочивший доставку помощи и спасательных средств. Одиннадцатого декабря на подлете к Ленинакану разбился советский военный транспортный самолет с 9 членами экипажа и 69 военнослужащими на борту. Днем позже на подлете к переполненному самолетами аэропорту Еревана разбился военно-транспортный самолет югославских военно-воздушных сил. Его экипаж из 7 человек погиб.

Хаос нарастал. Газета «Правда» обвиняла защищавшуюся изо всех сил бюрократию в потере контроля над ситуацией, в халтурном строительстве «периода стагнации» восемнадцатилетнего правления Леонида Брежнева. 46 стран (самая значительная помощь со времен Второй мировой войны) продолжали начатое дело. Их посланцы проводили огромную работу не покладая рук, несмотря на то, что дожди размыли дороги, не хватало кранов, медицинского оборудования, антибиотиков, кровезаменителей. Ко всему прочему присоединились новые проблемы: мародерство и усиление этнической напряженности.

12 декабря советское телевидение сообщило о попытке ограбления сберкассы в Спитаке, городе, который землетрясением был стерт с лица земли. Армейский офицер рассказывал, что солдатам пришлось сдерживать толпу народа, которая хотела разорвать грабителя прямо на месте. «Как видите, горе не всегда сплачивает людей», — заметил главный советский обозреватель Геннадий Герасимов.

На следующий день на улицах Ленинакана появились автомобили с громкоговорителями, советуя лишившимся крова людям оставить город. Все же значительная часть уцелевших людей, покрытых сажей и грязью, осталась в городе. Люди продолжали поиск родственников, знакомых, имущества. И, что более страшно, искали «памятные сувениры».

150 человек были задержаны за мародерство, включая и человека из Кировакана, которого застали в тот момент, когда он снимал с трупов часы и украшения.

Отчаяние толкало спасшихся в катастрофе людей бродить среди неустойчивых развалин, спать у лагерных костров прямо на снегу. Доведенный до отчаяния 46-летний мужчина, потерявший всю семью, зарезал себя ножом в Ленинакане.

Постепенно международные спасательные отряды стали уезжать. Для беженцев соорудили палаточные городки, что особенно было характерно для Спитака, знаменитого раньше сахарным заводом и заводом, изготавливающим лифты. После землетрясения от города не осталось практически ничего.

Спустя 35 дней сообщили о том, что в Ленинакане случилось чудо: будто бы в подвале разрушенного здания были обнаружены 6 человек во главе с Айяказом Акопяном, плотником по профессии. Они выжили, как объявил мировой прессе Акопян, благодаря «маринадам, консервированным компотам, варенью, яблокам и окорокам». Акопян рассказывал, что поддерживал бодрый дух у остальных людей тем, что пел песни и рассказывал байки.

Но эта история оказалась мистификацией. «Вполне объяснимо то, что мы поверили в это, — писал ТАСС. — Людям так хотелось поверить в чудо спасения 6 человек на 35-й день после землетрясения».

Но если отбросить в сторону мистификации, землетрясение и его последствия преподали хороший урок. Армения и Азербайджан на несколько дней после землетрясения забыли о вражде. Правда, потом они снова возобновили вооруженные стычки, словно ничего не произошло. Нищета и страдания людей не имели значения там, где вопрос касался этнических разногласий.

Слабость советской системы и сила новых влияний обнажились так же драматически, как и остовы разрушенных зданий. «Эти дни смерти и дипломатии показали отсталость и косность советской системы, которая непременно приведет к месяцам официальных упреков и обвинений, — писал в «Нью-Йорк таймс» Билл Келлер. — Но они также увидели, что общество, так долго державшее в секрете свои домашние трагедии, так долго стыдившееся принимать чужую помощь, наконец открылось для мирового сострадания, стало прислушиваться к советам со стороны, как никогда раньше».