Природы вечный взгляд. Любовь и поэты

Антитеза: великолепная природа юга, а в ней смерть. Бородин сопровождает финал басовыми нотами, они создают жуткое ощущение присутствия потустороннего мира. Замирают басы вместе с певцом – лирическим героем, который уверен, что свидание непременно свершится, ибо смерть не поглотила любовь.

Любовь бессмертна, как бессмертно инобытие, и неизбежен свет в последних моментах трагедии, ибо любовь осталась и она торжествует:

Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья,
Но жду его: он за тобой…

Да, в высокой трагедии нравственная победа на стороне физически побеждённого героя. Напряжённый драматизм стихов и музыки поднимается до Шекспира. И при сдержанности выразительных средств и лаконизме текстов поэта и композитора у слушателя и читателя рождается представление об огромности, даже необъятности пространства, от берегов России до берегов Италии, небольшого по времени исполнения или чтения произведения. А непосредственно сцены развёртывающейся личной драмы раздвигают ограниченное пространство и создают ощущение, что мы смотрим большую драму человеческих судеб. Это связано с философским смыслом создания Пушкина и Бородина: в нём подняты вопросы, касающиеся основ нашего бытия.

Лирика любви А. С. Пушкина – несомненное новаторство. Но, признанный современниками самым крупным поэтом времени, он знал, как никто, достижения отечественных поэтов, прежде всего В. А. Жуковского, Е. Баратынского, К. Батюшкова, лицейских друзей, которых высоко ценил: А. Дельвига и В. Кюхельбекера. Они все оказали влияние на творчество Пушкина, потому что он обладал замечательным качеством видеть новое в искусстве, обобщать найденные им новаторские черты других поэтов и мастерски использовать в своей поэзии. Искусствоведы говорят, что таким качеством видеть открытия в искусстве других мастеров, обобщать увиденное и воплощать это новое в своих созданиях, соединив со своим, особенным, обладал Рафаэль. Наверное, это объясняется особой художественной одарённостью гениев – Пушкина и Рафаэля.

Необычайный интерес представляют стихи А. С. Пушкина, посвящённые Е. К. Воронцовой и обращённые к ней, – жене генерал-губернатора Новороссийского края графа М. Воронцова. Она обладала оригинальной внешностью, была умной, образованной, поражала только ей свойственным обаянием. В потоке стихов Пушкина к Елизавете Воронцовой я выделяю два: «Сожжённое письмо» и «Прощание». В философском труде об эстетическом воспитании немецкий поэт-романтик, драматург, мыслитель, последователь И. Канта Фридрих Шиллер высказал поразительную мысль о том, что в каждом произведении искусства художник (поэт в том числе) стремится к одной цели: формой уничтожить содержание. Например, большой кусок мрамора (камень!), с которым во Флоренции скульпторы не могли справиться, молодой Микеланджело превратил в библейского героя Давида, одухотворив его, и герой живёт до сих пор.

В искусстве поэзии автор нашу живую разговорную речь должен превратить в поэтическую. И в процессе творчества каждое слово с его лексической и фонетической сутью становится незаменимым, но в то же время оно совершенно естественно. Пушкин, поэт, Мастер, создаёт новую реальность главным образом с помощью владения словом как инструментом создания особого мира, который живёт в обычной реальности и жив до сих пор. Но сам поэтический язык у таких больших поэтов, как Пушкин, играет настолько весомую роль, что содержание стиха изменится, оно будет иным, если изменится язык. Другими словами, язык, поэтическая речь, приобретёт значение содержания. Язык в искусстве поэзии и форма, и содержание. Только в анализе можно разделять эти феномены. В самих произведениях они в единстве, но достижение такого органического единства требует таланта и мастерства. А. С. Пушкин владел этим искусством «формой уничтожить содержание», т. е. прежнее содержание – разговорный язык, использовав все его достоинства, в совершенстве.

В «Сожжённом письме» (1825 год) А. С. Пушкин, создавая своим искусством владения поэтическим словом этот новый мир, существующий внутри нашего обычного, обратился к тому, что придумали мастера других искусств (видимо, это случилось само собой), – к символу. Обычное письмо стало символом любви, более того, стало самой любовью. И погибала, сгорая, сама любовь.

Пушкин и Елизавета Воронцова расстались по требованию её мужа, и новые стихи к ней поэт писал уже в Михайловском, тоже в ссылке. Она просила сжигать сразу после прочтения любое её письмо. Так родилось неповторимое по форме и силе чувств «Сожжённое письмо». Листы бумаги с письменами, как говорили когда-то, превратились в стихотворении в нечто живое и одухотворённое. Этот сложный процесс превращения и воссоздан поэтом в динамичном движении события – во времени и пространстве: