Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе

Мне приходилось часто наблюдать появление подобных снов на определенных стадиях анализа, связанных с фазами интеграции ощущений, присущих портансу, когда анализанд приобретает способность быть самим собой и «летать на своих крыльях».

В качестве иллюстрации приведу материал из анализа пациентки, которая до начала этой фазы была очень зависима. Она раскрыла потенциальную возможность самостоятельно мыслить, и это последовательно проявилось в ее снах. Эта пациентка никогда не могла решить, чего же она сама хочет, и делала все возможное, чтобы понять, что другие люди думали бы или делали бы на ее месте. В переносе ее усилия были направлены в большей мере на то, чтобы цепляться за меня и мои мысли, чем общаться со мной: с этой целью она использовала различные уловки и хитрости, чтобы узнать, что бы я думал или говорил, будь я на ее месте. Перерывы, особенно в начале, переживались мучительно, и такая форма зависимости была существенным препятствием в ее жизни.

После длительной аналитической работы она вступила в период значительных изменений, и я отметил, что она начала самостоятельно думать и развивать свои креативные способности. У меня было ощущение, что она постепенно приобретает чувство идентичности и может теперь больше полагаться на себя; иными словами, она, употребляя мою терминологию, интернализировала поддерживающую функцию объекта.

В одном из снов она крепко держалась за стену высокого дома, такого старого, что он готов был вот-вот разрушиться. Она должна была решиться и разжать руки, потому что не могла больше цепляться за стену и не могла попасть внутрь. Внезапно она заметила, что внутри дома, который казался ей пустым, живет его владелец, который помог ей проникнуть внутрь невредимой.

После этого сна, иллюстрировавшего ее тенденцию цепляться в переносе за двухмерное пространство (адгезивная идентификация), и последующего открытия пространства, в котором есть внутренняя и внешняя части, то есть трехмерного пространства (проективная идентификация), пациентке приснился другой сон, в котором она поранила птицу, не способную улететь.

В силу причин, которые я не имею возможности здесь объяснить, этот сон был связан с ее ненавистью к брату и последующим чувством вины, обращенным против себя в форме самообвинения и создавшим препятствия к тому, чтобы «летать на своих крыльях». Была и агрессивная составная часть, которая стояла на пути создания символического пространства. Интерпретация ее либидинальных и агрессивных инстинктов вызвала изменение в ее чувствах к объектам и способствовала развитию доверия, что нашло отражение в ее сне:

В этот раз она сидела на кресельном подъемнике рядом с мужчиной, и у каждого было свое место. Несмотря на высоту, у нее не было ощущения головокружения, и она хорошо чувствовала себя. Не коленях у нее была карта, и она могла видеть, где она и в каком направлении движется.

Этот сон не кажется мне связанным с всемогуществом, поскольку в ассоциациях наличие каната представляло признание зависимости, используемой ради большей свободы.