Приручить донжуана. Кристина

Они положили ребенка в кресло-качели и присели рядом, наблюдая за глазастым малышом. Андрей вспомнил про подарки и направился за пакетами, оставленными у входа. Кристине было удивительно, что Андрей не спрашивал ее о том, где отец ребенка и кто он. Возможно, мама отчасти посвятила его в ее историю, чтобы Андрей не затронул ненароком больные темы. Но как они станут близки с ним, если постоянно будут обходить острые углы, поддерживая легкую светскую беседу? Им нужно поговорить, объясниться, пустить друг друга в свою жизнь и приоткрыть сокровенное. Крис понимала это и подбирала в уме нужные слова, с которых можно начать разговор. Андрей вернулся с пакетами, из которых поочередно вытаскивал яркие цветные упаковки с игрушками для малыша, а под конец достал трогательный маленький костюмчик. У Крис до сих пор замирало сердце при виде этих крохотных милых нарядов, и не верилось, что это для ее ребенка. Дочери Андрей привез изысканный палантин известного модного бренда.

— Пап, не стоило… Но очень красивый, спасибо, — искренне сказала Крис, отмечая, как папа угадал цвет, который всегда был ей к лицу.

Андрей распаковывал одну из игрушек, чтобы сразу вложить в ладошку внуку, а Крис собралась с духом.

— Я хотела спросить тебя, — она помедлила секунду и продолжила. — Если я не спрошу, то это будет все время висеть между нами, а я хочу… Мне кажется, у нас есть шанс наверстать что-то. Хотя бы теперь, когда есть Филипп.

— Я понимаю, о чем ты хочешь спросить. Я виноват перед тобой, Кристина. Спустя столько лет, я понимаю, что я не должен был оставлять тебя, ни при каких обстоятельствах.

— Но ты оставил. Будто вычеркнул меня из своей жизни, — Андрей поморщился как от боли, горький упрек дочери попал прямо в точку.

— Еще вина? — отвлек он её с легкой улыбкой.

Крис принесла со стола бутылку и обновила им с отцом бокалы.

— Непросто говорить об этом, даже спустя столько лет, — начал Андрей, отпивая из бокала. — Не знаю, что тебе известно. Но давай, я расскажу всё с самого начала. Мы с твоей мамой учились вместе в школе. Она и тогда была влюблена в меня, и я знал об этом. Потом мы разбежались по институтам и снова встретились через год на встрече выпускников. Тогда я понял, что ее чувства не изменились. Мы стали встречаться. Она мне нравилась, конечно. И встречаться с такой красивой и гордой девушкой, наблюдать, как на нее смотрят друзья, — всё это тешило мое самолюбие. Но ее чувства всегда были сильнее, серьезнее, глубже. Она, вообще, все чувствует более остро. Наверное, если бы она не была такой упрямой, мы не были бы вместе. Но благодаря ее стараниям и терпению мы встречались, и вскоре даже съехались. Думал ли я о браке? Нет, не думал, даже в голову не приходило. Я был увлечен учебой, использовал любую возможность уехать на стажировки за рубеж. Родители оплачивали, помогали. Я всегда стремился уехать, Крис. Там врачи — это Боги. А потом Наташа забеременела. И брак был для всех логичным решением. Мы ведь вместе, любим друг друга, и теперь у нас будет ребенок. Когда в беседе с отцом я заикнулся, что я не готов… Ох… До сих пор помню, как отец орал на меня. Он, обычно, сдержан на эмоции, но тут! Пойти поперек его воли, означало, потерять его совсем. И мама слышать ничего не хотела ни о чем. Мне пришлось забыть на время о своем стремлении переехать из страны. Мы поженились, я работал в клинике, через год уже был начальником отделения. Наталья сидела с тобой дома.

Отец прервался, поднялся с дивана и прошел к окну. Крис ждала продолжения. Филиппу надоело сидеть в кресле, и он начал подавать возмущенный голосок. Она отстегнула ремни на кресле, взяла ребенка на руки и тоже подошла к окну.

— Как ты встретил Лизу? — спросила она.