Пришедший из Безмолвия

– Время! Время! Клянусь всеми богами, у меня нет времени слоняться без дела, словно слуга, который ждет, когда его господин проспится после бурной ночи. Я должен…

Он ударил кулаком по ладони и отвернулся от Лайрэ. Хотя он больше ничего не сказал, его напряжение ощущалось на расстоянии, как ощущается тепло от огня в очаге.

Когда Лайрэ подошла и остановилась рядом с ним, ноздри его расширились, уловив аромат ее юной свежести.

– Успокойся, Тааур.

Теплая, нежная рука ласково погладила его сжатый кулак. От неожиданности он вздрогнул. Ведь она упорно избегала прикасаться к нему после того, как он сорвал у нее тот единственный, жадный поцелуй. Сам он тоже старательно следил за тем, чтобы не дотронуться до нее опять.

Тааур говорил себе, что ему следует остерегаться, потому что он не знает, кем была ему Лайрэ в прошлом или кем будет в будущем. Очень может быть, что они – пара влюбленных, которых разделяют ранее данные обеты.

Однако, едва почувствовав сладость мимолетной ласки Лайрэ, Тааур понял, почему с того раза больше не прикасался к ней. Она всколыхнула в нем такой прилив страсти и томительного влечения, какого он никогда еще не испытывал ни с одной женщиной.

Удивление, которое Тааур испытывал всякий раз, когда понимал, какой глубокий отклик вызывает Лайрэ во всем его существе, убедило его окончательно в том, что он никогда еще не питал такой страсти к женщине. Точно так же, как его привычка то и дело хвататься за пояс доказывала, что в позабытом прошлом меч висел у него на боку.

Лайрэ кое-где подтянула что-то, заправила выбившуюся складку материи и отдала ему красивый плащ цвета индиго, который принесла под дождем из замка.

– Это тебе, – сказала она.

Тааур посмотрел сверху вниз в эти золотистые, глаза, которые следили за ним с таким нескрываемым желанием успокоить.

– Ты очень добра к чужаку, у которого нет ни имени, ни прошлого, – задумчиво сказал он.

– Мы уже много раз об этом говорили и ни до чего не договорились. Или… ты вспомнил что-то еще?

– Не так, как ты думаешь. Я не вспомнил ни имен, ни лиц, ни дел, ни обетов. Однако я чувствую… чувствую, что мне уготовано что-то великое, но и опасное. Оно где-то здесь, близко; кажется, еще чуть-чуть, и оно у меня в руках.

Тонкая рука Лайрэ вновь опустилась на запястье Тааура. Она не уловила никаких воспоминаний о его прошлом, никакого сгущения туманных намеков на воспоминания, которые кружились, и таяли, и нарождались вновь, дразня и намекая. Все было по-прежнему.

Влечение к ней, пронизывающее все существо Тааура столь же глубоко, как тени его потерянной памяти.

От того, что она ощутила желание любимого, по телу Лайрэ начал разливаться какой-то странный жар. Словно невидимый огонь поселился у нее в животе, внизу, почти что там, и ждет лишь дуновения страсти Тааура, чтобы вспыхнуть ярким пламенем.

Лайрэ говорила себе, что надо убрать руку и больше не приближаться к Таауру, однако рука оставалась там, где была, прикасаясь к нему. И это прикосновение было для нее как сладкий, неуловимый дурман. Ей бы испугаться той радости, которую она испытывала, упиваясь им, но она лишь позволяла ему завлекать себя все глубже и глубже.

Старая мудрость гласит что сама жизнь таит в себе и величие, и опасность, – тихо сказала Лайрэ.

– Правда? Я не помню.

Тааур взглянул на склоненную голову девушки, которая ничем не заслужила его гнева и очень многим – его благодарности. Легкая дрожь прошла по ее телу.

– Не бойся… Я не причиню тебе зла.

– Я знаю.

Уверенность, прозвучавшая в голосе Лайрэ, отражалась и у нее в глазах. Таауру было так приятно это доверие, что он забыл спросить, почему она так уверена в нем. Он поднес ее руку к губам, чтобы поцеловать.

– Тааур, – прошептала Лайрэ, – я…

Голос ее замер, потому что всю ее пронзила сладостная дрожь… Знать всю силу страсти, которую он к ней питает, и одновременно ощущать нежность его поцелуев – это было все равно что оказаться охваченной ласковым, всепоглощающим пламенем.

Тааур поднял голову и заглянул в затуманенные золотистые глаза этой девушки, которая была для него такой же тайной, как и собственное его прошлое.

Может, мы были возлюбленными в той жизни, которую я не помню? И ты зачем-то скрываешь правду?

– Я никогда не была ничьей… возлюбленной, – ответила она дрожащим от напряжения голосом!

– Мне трудно в это поверить.

– И все же это так.

– Проклятье! – прошипел Тааур сквозь зубы. – Я не верю! Нас слишком сильно тянет друг к другу. Ты что-то знаешь о моем прошлом, но не хочешь сказать мне!

Лайрэ покачала головой.

– Я тебе не верю, – повторил он.

Она снова повернулась к Таауру.

– Хорошо. Вот тебе правда, – произнесла Лайрэ. – До того как ты оказался в Седых Землях, ты был принцем.

Тааур был так поражен, что был не в силах вымолвить ни слова.

– Ты был прасолом[5], – продолжала Лайрэ.

– Что это такое? – поднял он брови.

– Ты был шпионом, – сказала она. Ошеломленный Тааур мог только смотреть на нее.

– Ты был пиратом, – не останавливалась Лайрэ. – Ты был друидом. Ты был лордом. Ты был…

– Хватит, – свирепо прорычал Тааур.

– Ну как? – резко спросила она.

– Что как?