Пришедший из Безмолвия

– О воин, пришедший из Безмолвия… – прошептала она. – Перестань думать о прошлом.

Лайрэ повернулась к своему спутнику и легонько прикоснулась к его руке.

– А кроме прошлого, чего ты больше всего хочешь? – тихо спросила она.

Ответ не заставил себя ждать.

– Тебя.

Лайрэ замерла. Радость и страх боролись в ней, сотрясая ее.

– Но этого не будет, – ровным голосом продолжал Тааур. – Я не возьму девушку, не зная, какой обет мог дать другой.

– Я не верю, что ты связан с другой женщиной.

– И я не верю. Но… я не знаю, – простонал он. – Не знаю!

Но он это знал. Всего одно мгновение. Лайрэ ощутила это так же безошибочно, как ощущала жар его тела.

На какой-то миг тени потеряли часть своей силы. Несколько ярких звезд сверкнуло сквозь мрак ночи, окружающей прошлое Тааура.

– Почему я не могу вспомнить? – резко спросил он.

– Оставь это, успокойся. Тени нельзя победить, можно лишь проскользнуть между ними.

Еще раньше, чем Тааур сам это ощутил, она уловила, что напряжение покидает его. Высвободив свою руку из его руки, она грустно улыбнулась и открыла дверь. Но переступить порог не успела – Тааур притянул ее обратно.

Лайрэ в испуге повернулась к нему Его жесткая рука с удивительной нежностью взяла ее за подбородок. Она на миг закрыла глаза, упиваясь сладкой негой, потоком хлынувшей в нее от прикосновения Тааура. Его забота о ней была словно весенние лучи солнца, которые греют не обжигая.

А страсть текла где-то совсем рядом, словно бурный поток огня.

– Я не хотел опечалить тебя, – сказал Тааур.

– Знаю, – прошептала она, открыв глаза. Тааур стоял так близко, что Лайрэ различала отсвет солнца что излучали его карие глаза.

– Тогда почему же у тебя на ресницах слезинки? – спросил он.

– Мне страшно за тебя, за себя, за нас.

– Оттого что я не могу вспомнить прошлое?

– Нет. Оттого что ты можешь его вспомнить. Он резко втянул в себя воздух.

– Почему? Что в этом может быть плохого?

Тааур нагнулся так, что его губы почти касались губ Лайрэ. Когда она попробовала отстраниться, его рука крепче сжала ее подбородок, а другая скользнула ей за спину.

– Всего один поцелуй. Большего я не прошу. Подари один поцелуй человеку; которого ты вывела из тьмы.

Тело Лайрэ напряглось, но ей не под силу было сопротивляться искушению его страсти и ее собственной.

– Мы не должны, – прошептала она.

– Да, – тоже шепотом ответил он и улыбнулся.

– Это опасно….

– Тааур…

– Да. Вот так.

На этот раз Лайрэ не испугалась, когда почувствовала живое тепло его языка, скользнувшего к ней в рот, но поразилась его сдержанности. Она ощущала бушующую в нем страсть – словно бурное море, волны которого разбиваются о берег его воли.

Все его тело было невероятно напряжено, словно натянутая тетива. Он содрогался от желания. Но его поцелуй был лишь немногим больше, чем дуновение тепла, чем легкое касание вспыхнувшего и тут же угасшего язычка пламени.

Сама того не сознавая, Лайрэ с едва слышным, коротким стоном шире открыла губы, прося большего, чем предлагал Тааур. Огрубевшие в сражениях руки осторожно переместились, притягивая ее все ближе и ближе к средоточию пылавшего в нем огня.

– Я хочу, чтобы ты сделал это.

Его выдох превратился в стон. Его губы настойчивее прильнули к ее губам. Его чресла соединялись с её бедрами в ритме древнего извечного танца страсти, таком же древнем и таком же вечно юном, как заря нового дня.

Наконец Тааур поднял голову и с трудом перевел дыхание.

– Мое тело знает тебя, – уверенно сказал он. – Оно откликается на тебя, как ни на кого другого.

Лайрэ охватила дрожь; она боролась с двумя потоками страсти – его и своей; их желание сливалось и росло, пока не стало рекой в половодье, и берег уже обваливался у нее под ногами, и течение было готово вот-вот подхватить ее и унести.

– Сколько раз мы лежали вместе в темноте, соединенные вот так и наши тела были горячими от желания? – спросил он.

Лайрэ хотела ответить, но, ощутив руку Тааура на своей груди, растеряла все мысли.

– Сколько раз я снимал с тебя одежду, целовал твои груди, твой живот, твои… В ответ раздался лишь прерывистый стон желания.

– Сколько раз я раздвигал тебе бедра и входил в тебя?? – зарычал он.

– Тааур, – простонала она. – Мы не должны.

– Почему нет, любимая? Почему нельзя делать того, что мы раньше уже делали много раз?

– Мы не… – У нее перехватило дыхание. – Никогда.

– Всегда!! – возразил ей Тааур.

– Тааур, – прерывающимся голосом прошептала Лайрэ, – ты как огонь, который сжигает меня.

– Нет, это ты меня сжигаешь!

– Мы не должны больше… касаться друг друга.

Тааур как-то загадочно усмехнулся.

– В свое время, – согласился он. – Но сначала я потушу тот огонь, что в тебе. А ты потушишь тот, что во мне.

Охваченная дрожью Лайрэ представила себя нагой в объятиях Тааура, когда одежда не притупляет пронзительности ощущений, когда между ними нет ничего, кроме страстного жара их слившегося дыхания, и она отдает свое тело своему темному воину.

Вдруг безымянного воина ты пожелаешь всем сердцем, душою и телом.

– Нет! – внезапно крикнула она. – Это грозит нам бедой!