Пришелец

Новичок именно в четвёртом часу прошедшей ночи вышел из палаты как будто не просто так, не для того, чтоб разобраться с одним еврейским мальчиком, а для того, чтоб пройти мимо соседней 713-й палаты и воочию убедиться в том, что ему ничего зря не показалось, что за закрытой дверью действительно раздаются "трясущиеся" звуки. Как будто до этого новичок спал и видел отвратительный сон, как в этой 713-й один 14-летний паренёк прислушался… решил, что все спят и никто ничего загадочного не услышит, аккуратно сунул под одеяло руку, которая моментально уткнулась в горячий, напряжённый, требующий немедленного движения и зовущий намозоленную с годами руку, пенис, спустил до колен трусы, что его ещё больше возбуждало (в эти моменты он воображал себя какой-нибудь девственной, но уже достаточно зрелой девушкой, и она не хочет, сопротивляется, но овечья податливость делает все сопротивления незаметными, и он стягивает с неё - с себя - трусики; когда он занимался этим дома, он обычно раздевал "её" догола, но в больнице он спускал с "неё" трусики только до колен, мало ли что) и делал пальцы колечком, воображая, что она у него берёт в рот (сам счастлив бы был дотянуться головой до своего возбуждённого члена, но… и шея и член больно коротки были. И это всё, что касалось его отношения к себе; у другого кого-нибудь он ни за что не взял бы даже в руку, не то что за щеку; с самим собой для него всё было гораздо приятнее) или держал себя за запястье и воображал, что это рука "её" - что он ласкает себя "её" рукой. Он всегда завидовал тому типу людей, который кончает быстро, не успев как следует разогреться. Сам он всегда очень долго достигал эякуляции, а как бы хотелось, чтоб всё происходило не дольше чем за полминуты ускоренного движения "колечком" (её губами) и семяизвержение пронизало всё тело эйфорией и действовало как снотворное (иногда он, осчастливленный, засыпал, забыв где-нибудь у щиколоток или под подушкой (иногда вожделение настолько задурманивало ему голову, что он забывал где находится и прятал "её трусики" под подушку) свои плавки (внешне его плавки очень сильно походили на женские трусики той формы, которую больше всего предпочитают извращенцы); но, слава чёрту, никто его ещё не застал всего уделанного спермой (он любил на "неё" кончать), со спущенными до колен трусами - никто в его палате утром не шутил, сдёргивая одеяло и крича во всё горло, что пожар начался).

Всё это новичок как будто чувствовал, перед тем как проснулся - перед тем как тот парень разогрелся и рука под одеялом заработала всё быстрее и быстрее. Он проходил мимо двери 713-й и словно смотрел сквозь эту дверь, но проникался глубоко внутрь ощущений этого конченного онаниста-нарцисса, наматывая кое-что на ус. Позже он вернётся к этому моральному уроду, а пока надо было разобраться с пребыванием на Земле помехи для ребят из 715-й палаты (он им хотел сказать, когда предчувствовал недоброе, что мать этой "помехи" должна прийти утром)… Да для всей больницы, не только для 715-й. 715-я - пылинка по сравнению с пылесосом.

13

– Подняли всех раньше времени из-за этого Говновича! - пробурчал один из ребят другому, когда они проходили мимо возвращающегося из столовой новичка. В данный момент была половина десятого.

Новичок застал самый разгар спора, когда вошёл в палату.

– Я тебе говорю, что мать моя первой заметила кишки! - твердил Сеенко всей палате. - Она бутылки собирала и прямо на помойке…

– А я тебе говорю, что у матери твоей белая горячка! - возражал ему Серёга театральным голосом.

– О чём спорим? - тут же влез новичок в разговор. - Какие кишки?

– Да мать этого оболтуя по помойкам возле нашей больницы лазила, - взялся Серёга ему объяснять, - потом вдруг не с того ни с сего звонит в ментовку и что-то бормочет в трубку. Брат мой как раз за ней наблюдал. Менты приезжают, брат наблюдает за ними из засады, но его засекают и везут в ментовку. Но дядька его, само собой, отмазал. Менты нашли разбросанные по всей помойке человеческие кишки, но брат-то слышал, какую ахинею мать этого придурка несла. А утром в больнице они встретились. В смысле, мать к Сею пришла и брат мой одновременно, как раз из ментовки возвращался и по пути ко мне заскочить решил. Вот спор и получился.

– А какую именно ахинею его мать несла? - осведомился новичок.

– Звонила в ментовку, - отвечали чуть ли не все со смехом (со слов, разумеется, Серёгиного старшего брата), - и плакала, что она убийца, что мол она не помнит, но уверена, что это именно она убила человека и разбросала кишки по помойке, указала точное месторасположение помойки. Пьяная дура, одним словом. А сегодня утром доказывала Серёгиному брату, что она не то говорила, когда звонила; что она первой обнаружила кучу кишков, и обвиняла его, что он получил за неё вознаграждение и требовала вернуть ей деньги. А Сей сейчас защищает её…

– Ладно, перестаньте спорить, - сказал им новичок. - Нет в этом смысла. Владивосток давно уже "город брошенных трупов". Просто мне нужна ваша помощь, ребятки.

– Что случилось? - тут же прониклись все вниманием.