Пришелец-суперзвезда

– Если ты смотришь это видео, – сказала она, как и в первый раз, когда я включал эту голограмму, – я знаю, что твоё путешествие завершилось, и ты благополучно прибыл на место.

– Что это за пожилая женщина? – тихонько спросила Кэссиди.

– Моя бабушка, – ответил я, и на глазах выступили слезы.

– Должно быть, ты сильно по ней скучаешь, – заметила Кэссиди.

– Она – самое важное, что есть в моей жизни. Она стольким пожертвовала ради меня! Возможно, в эту самую минуту ей грозит страшная опасность.

– Мне очень жаль, Бадди, – сказала Кэссиди. – Уверена, ты обязательно увидишь её снова.

Я покачал головой, понимая, что эта встреча невозможна.

– Я так далеко, и мне так одиноко… – признался я со слезами на глазах.

– Ты не одинок, – возразила Кэссиди, сжимая мою костлявую ладонь. – У тебя есть я.

Мы сидели и слушали речь бабули Морщинки. При звуке её голоса мой сенсорный усилитель ожил и стал тянуться к ней, чмокая воздух. Я чувствовал то же самое. Я хотел обнять её и никогда не отпускать. Но знал, что на самом деле её там нет, она – лишь пустая картинка, сотканная из лучей мимолётного света.

20

Питательная вафля снабдила меня достаточным количеством энергии, чтобы пережить остаток дня. Когда мы вернулись с космического корабля домой, я снова превратился в Зейна Трейси, потому что Элоиза, привыкшая видеть меня в «костюме», то и дело просила повращать глазами, что очень раздражало.

– Надень свой крутой костюм, – потребовала она. – Я хочу посмотреть, как ты делаешь дурацкие глаза.

– У нас здесь важные взрослые дела, – прикрикнула на неё Кэссиди, – а ты нам мешаешь!

– Вы только и делаете, что таращитесь на вафлю, – заявила Элоиза. – Что это за взрослые дела?

Мы сидели за кухонным столом, а перед нами лежали остатки питательной вафли. Кэссиди держала её рядом с собой, опасаясь, что я наброшусь на неё и слопаю. К слову, я был недалёк от этого.

– Элоиза, – попросила Кэссиди, – будь хорошей девочкой и принеси нам лупу из ящика в папином столе.

– Мне бы так хотелось, чтобы папа был здесь и сам принёс тебе лупу! – вздохнула Элоиза.

Мне стало так жаль её, что я решил: в следующий раз, совершив превращение, доставлю ей удовольствие и продемонстрирую все трюки со своими глазами. Мало того, что глаза вращаются вокруг моей головы, так ещё и глазные яблоки могут прокручиваться в глазных впадинах. Я надеялся, что это поднимет ей настроение.

Кэссиди оторвала крошечный кусочек вафли и поднесла его к свету.

– Что ты видишь? – спросил я.

– Что-то коричневое.

– Это не похоже на научный анализ.

– Хорошо, – согласилась Кэссиди. – Коричневые молекулы. Доволен?

Элоиза вернулась с увеличительным стеклом, и мы с Кэссиди изучили кусок вафли. Увеличительное стекло лишь сделало маленький кусочек большим, но не показало нам ни одного из ингредиентов.

– Я попробую её на вкус, – сказала Кэссиди. – Может быть, так я смогу определить, что в ней находится. У меня же из-за этого не вырастут шесть глаз?

– Я бы хотел на это взглянуть!

– Ну, была не была, – сказала она, наклонилась ко мне и прошептала: – Я ещё никогда в жизни не ела космическую еду.

Она положила крошечный кусочек вафли на язык и закрыла глаза.

– Что ты чувствуешь? – спросил я.

– Странно. У человеческого языка более восьми тысяч вкусовых рецепторов, но ни один из них не откликается на этот вкус. Вафля не кислая, не сладкая, не солёная, не горькая. Вообще никакая. Безвкусная.

– Это сделано специально, – объяснил я. – Верховный лидер хочет, чтобы вся наша еда была безвкусной и мы никогда не испытывали радости. Он боится, что радость приведёт к восстанию.

– Какая классная история! – заметила Элоиза. – Вы уже всё сделали? И что будет дальше?

– Дальше ты выйдешь из комнаты, – сказала Кэссиди. – Сейчас же.

– Но я тоже хочу попробовать вафлю, – заявила Элоиза, протягивая к ней руку. – У меня отличные вкусовые рецепторы.

Чтобы защитить остатки вафли, Кэссиди буквально накрыла её своим телом.

– Не прикасайся! Никогда! – крикнула она Элоизе. – Это особенная вафля. Я положу её в пакет и буду хранить.

– Хорошо, – сказала Элоиза. – Оставь эту коричневую бяку себе. В любом случае я бы предпочла мандариновое мороженое.

Она подошла к морозилке, вынула эскимо и убежала досаждать кому-то другому.

– И что теперь? – спросил я. – Вот бы оказаться на моей планете, где живут такие выдающиеся учёные, как моя бабушка, которые могут проанализировать любую проблему и найти решение!..

– У нас на Земле полно учёных, – сказала Кэссиди. – Просто я никого из них не знаю. Я знаю арт-директоров, актёров и дизайнеров по костюмам. Из всех моих знакомых к учёным ближе всего Дженис, наша учительница на съёмочной площадке. Иногда мы снимаем серии про науку. Улисс их любит, а Тайлер ненавидит, потому что у него от науки закипают мозги.

– Какие мозги? – спросил я, и Кэссиди расхохоталась.

Мы нашли номер Дженис в списке членов съёмочной группы и позвонили ей. Кэссиди объяснила, что мы хотели бы провести научный эксперимент и проанализировать состав ингредиентов в пище.

– Это твоя мать снова контролирует калории? – спросила Дженис. – Когда она уже перестанет тобой понукать?