Пришельцы из прошлого

— И очень хорошая, — сказал я. — И я люблю ее больше всех на свете. А теперь давай заткнемся о моей жене. Посмотри, внизу долина реки Пекос. Река отсюда не видна, но она там, можешь мне поверить.

— Неужели?

— Эта река вошла в историю. Было время, когда выражение «к западу от Пекоса» означало что-то дикое, первобытное и чудесное. Чарльз Гуднайт и Оливер Лавинг попали здесь в засаду, устроенную индейцами, насколько я помню, это были команчи. Они отгоняли скот на север Техаса. Лавинг был ранен в руку, а Гуднайту удалось ускользнуть и вернуться с подмогой. Но у Лавинга началось заражение крови, и вскоре он умер. Команчи были замечательными наездниками и отличными стрелками из лука. Я пишу о них очень редко.

— Почему же, дорогой?

— Они были нацией великих воинов, и я не хочу изображать их негодяями. С другой стороны, меня тошнит от книг, в которых краснокожие представлены благородными рыцарями. Для литературных целей куда более подходят апачи. Они тоже были неплохими вояками, во всяком случае армии США они долго причиняли головную боль, но в их характере я не обнаружил ни одной черточки, которой можно было бы восхищаться. Самый отъявленный вор и лгун был у апачей в наибольшем почете. Мужество, по их понятиям, совершенно бессмысленное слово. Конечно, апач мог с честью умереть, если не оставалось ничего другого, но это было пятно на его биографии — он должен выкручиваться из любых ситуаций. А от их чувства юмора у нормального человека стынет кровь в жилах. Для них не было ничего веселее, чем совершить набег на одинокую ферму, сожрать мулов — мясо мулов у них считается деликатесом, — а обитателей фермы оставить в самом смешном, самом забавном, по их понятиям, виде.

Они сдирали с человека скальп, отрубали уши, нос и язык, срезали веки. У женщин отрезали груди, а у мужчин половые органы. Всем без исключения ударом ножа перерезали сухожилия на ногах. Потом апачи старой закалки — сегодня, естественно, они все цивилизованные и респектабельные — становились полукругом и, глядя на эти окровавленные, хрипящие обрубки, беспомощно ползающие в грязи, держались за животы, заливаясь громким, радостным смехом. Насладившись зрелищем, они садились на коней и скакали прочь, оставляя свои жертвы еще живыми с тем, чтобы первый пришедший на ферму белый взял грех на душу и выстрелом прекратил страдания этих несчастных. Это не было ритуалом, торжественным испытанием на мужество и силу характера, как практикуется у некоторых племен. Это было просто развлечение для шайки зеленых юнцов. Да, в свое время у апачей не было предрассудков, недаром Нью-Мексико и Аризона долгие годы оставались безлюдной пустыней. Не будь этих злодеев, не знаю, чем я зарабатывал бы на жизнь. — Я протянул руку за пустой тарелкой Тины: — Еще?

Она отрицательно покачала головой:

— Беседа с тобой, Эрик, не способствует возбуждению аппетита. Странная у тебя манера создавать настроение для любовных утех, рассказывая о глазах без век и отрезанных грудях.

— Я просто демонстрировал тебе глубину знания предмета. Мужчина должен о чем-то говорить, пока женщина приводит себя в порядок. Уж лучше я буду говорить об апачах, чем о своей жене и детях.

— Ты первый упомянул о ней.

— Да, — согласился я, — и ясно дал тебе понять, что больше в разговорах между нами ее имя не должно упоминаться.

— Ты всегда любил меня, Эрик?

— Дорогая, об этом я не размышлял уже лет десять.

Она улыбнулась:

— Когда любишь, не размышляешь.

Она сняла норковую накидку и аккуратно положила ее на край одеяла. Потом в мятом и рваном платье без рукавов повернулась ко мне лицом. Из-за обнаженных рук она казалась хрупкой и уязвимой. Мне хотелось прижать ее к себе хотя бы для того, чтобы согреть. Ее губы разомкнулись, а фиолетовые глаза блестели. Смысл ее действий был ясен. Она отложила в сторону единственную вещь, которая была ей дорога, а что случится с остальными, ее мало заботило. Меня же это не заботило вовсе.

XVI

Я купил ей джинсы, рубашку из хлопчатобумажной ткани, белые спортивные носки и пару кроссовок размера семь с половиной. Ножка у Тины великовата, и роль Золушки ей не сыграть. Еще я купил две коробки патронов для скорострельной винтовки двадцать второго калибра и бутылку виски. Мы двигались в сторону Техаса, а в этом великом штате смелых мужчин — трудно поверить — практически царил сухой закон. Баров там не было, а в ресторанах подавали лишь легкое вино и пиво. Конечно, имелись различные способы обходить подобные странные правила, однако это было сопряжено с немалым риском.