Пришельцы из прошлого

— У войны есть и свои плюсы, — сказал я, — трупы можно не прятать…

На обратном пути первые несколько миль мы ехали молча. Повернув к себе зеркало заднего вида, Тина в тусклом свете приборного щитка удаляла расческой пыль и паутину с волос. Вскоре я услышал ее негромкий смех.

— Что тебя так позабавило? — поинтересовался я.

— Мак так и сказал: он сообразит, что делать. Мне ее слова не показались забавными.

— Я тронут его доверием. Когда это было сказано?

— Мы не ожидали, что так быстро установим с тобой контакт и легко договоримся. Я запрашивала у него инструкции по междугородному телефону. Потому-то меня и не было в твоем кабинете, когда ты вошел. А кроме того, мне пришлось надеть куртку Херреры и взять ее машину, чтобы съездить в мотель за ее вещами.

— Что еще сказал Мак?

Она улыбнулась:

— Еще он сказал, что ты давно живешь в этих местах и наверняка знаешь, где лучше выкопать могилу.

Я сказал:

— Пусть он сам попробует рыть могилы в наших краях. Копать глину здесь труднее, чем дробить камень. Только поэтому я выбрал готовую дыру. Между прочим, как вам удается объяснять убийства в мирное время?

Она засмеялась:

— Ты называешь это мирным временем? Какую красивую и безмятежную жизнь вы ведете здесь на западе! Заткнули уши ватой, а глаза зашорили! — Она взяла с колен сумочку и, сунув туда руку, достала маленькую карточку: — Мы нашли ее в вещах Херреры. Она лишь подтверждает то, что нам было известно, и я сохранила ее с единственной целью показать тебе. Останови машину, дорогой. Пора поговорить.

XIV

Карточка, выданная женщине по кличке Долорес, представляла собой удостоверение личности с кратким описанием внешности владелицы и отпечатками пальцев. В ней содержалось требование оказывать ей всемерную поддержку, в которой она может нуждаться при выполнении специальных заданий. Характер заданий карточка не раскрывала. Я вернул ее Тине:

— Ну?

Тина удивленно глянула на меня:

— Ах, да! Я забыла, что с этим противником ты не сражался. В те годы они были нашими благородными друзьями и союзниками. А видел ты обычный членский билет участника боевой группы. Это группы настоящих, практических действий, а не какие-то теоретические кружки, в которых заседают интеллектуалы, попивая чаек, рассуждая о Марксе и чувствуя себя при этом ужасно р-р-революционными!.. Нет, это не обычный билет, беру свои слова обратно. Это билет участника весьма особой группы. Членов в подобной группе немного, не больше, чем таких, как мы. И квалификация у них та же. — Она бросила на меня быстрый взгляд: — Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Эта девочка? — недоверчиво спросил я. — По виду она не способна была обидеть муху. Я полагал, что сумею разглядеть человека нашей профессии темной ночью, даже если он целится в меня с противоположной стороны бульвара.

— Для девочки, не способной обидеть муху, у нее было слишком много мухобоек. Тебе не кажется? Ты стал дряблым и мягкотелым, — проворчала Тина, — куда делась твоя бдительность? У них она была одной из лучших, мы с Лорисом не ожидали, что все окажется так просто. А что касается возраста, милый, вспомни, сколько лет было мне, когда мы познакомились.

В ее словах был смысл. Мне следовало понимать, что Мак никогда не санкционировал бы убийство, не будь это продиктовано высшими стратегическими соображениями. Правда, в чем они состояли в мирное время, я представлял с трудом.

— Мы не ангелы мщения, — заявил он мне как-то в Лондоне, — и не делим людей на плохих и хороших. Я, к примеру, с величайшим наслаждением подписал бы смертный приговор всем без исключения надзирателям концлагерей Третьего рейха, однако это ни на час не приблизит окончание войны.

Мы не ставим себе целью карать людей за совершенные ими преступления ради торжества справедливости. Помни это, Эрик!

Из этого правила имелось, пожалуй, единственное исключение. Не знаю, во имя торжества справедливости или ради чего иного мы предпринимали попытки ликвидировать самого Гитлера. Всего их было три, и все неудачные, никто из наших людей не вернулся с задания. Я в них не участвовал. Акции эти были сугубо добровольными, и после ознакомления с планами операции я пришел к выводу, что они нереальны. Я не желал бессмысленно погибнуть в бездарно спланированной акции, в которую к тому же сунулся по собственной воле. Конечно, соответствующий приказ я выполнил бы без малейших колебаний.

Тина между тем продолжала: