Пришельцы из прошлого

— Что ты собираешься с ним делать? — раздраженно спросила Тина.

— Отвезу домой, — ответил я, — раз уж тебе не нравится его общество.

— Домой!? Ты спятил! Разве нельзя просто…

— Бросить его в пяти милях от дома? Бедное животное не способно отыскать даже блюдце с молоком, если поставить его в другом конце комнаты. Его задавят на дороге, а дети будут переживать.

Она крикнула:

— Ты превратился в сентиментального кретина! Я категорически запрещаю…

Я ухмыльнулся:

— Запрещать, детка, твое право. — Опустив дверцу, я зафиксировал ее цепью, сел в кабину и поехал обратно в город.

Внезапно на душе у меня стало легко и спокойно. Я преодолел психологический барьер. Я возвращался домой с трупом в кузове с единственной целью доставить обратно никчемного кота. Но именно такой бессмысленный, опасный и сумасбродный поступок и был необходим, чтобы вывести меня из почти невменяемого состояния. Протянув руку, я чесал Тому брюшко, и в знак признательности это нелепое существо перевернулось на спинку, подняв кверху все четыре лапки. Вряд ли ему было известно, что в отличие от собак представители гордой кошачьей породы весьма сдержанны в проявлении чувств.

В одном квартале от дома я приоткрыл дверцу и осторожно опустил кота на землю. Бессмысленная на первый взгляд езда туда и обратно не была пустой тратой времени. Возникшие передо мной проблемы стали теперь куда отчетливее. Я снова тронулся в путь, но уже в другом направлении и больше не плелся, а ехал на большой скорости, не заглядывая все время в зеркальце заднего вида. Нас могли остановить, но я перестал беспокоиться о том, чего нельзя избежать.

XIII

На последнем, самом крутом отрезке дороги, ведущей к штольне, я перешел на первую передачу, но даже тогда мог двигаться вверх лишь с черепашьей скоростью.

Я затормозил перед входом в подземную галерею, остановив машину на небольшой ровной площадке. Все существовавшие здесь ранее строения были снесены, когда работы под землей прекратились.

Фары освещали лишенный растительности холм и зияющую в его склоне дыру, обрамленную черными полусгнившими бревнами крепления.

Это было самое подходящее место для того, что мы намеревались там оставить.

Выключив фары, я достал карманный фонарик и подошел к задней дверце. Я услышал шорох, потом брезентовая дверца приподнялась, и Тина перебросила ноги через бортик кузова. Зацепившись острым каблуком за подол, она никак не могла освободиться, пока я не помог ей. Встав обеими ногами на землю, она откинулась назад и затянутой в перчатку рукой ударила меня по скуле. Хотя она стала старше на пятнадцать лет, жаловаться на недостаток физических сил ей, судя по всему, не приходилось.

— Думаешь, это шутки! — задыхаясь от ярости, крикнула она. — Сидишь на мягком сиденье и гонишь по кочкам, не думая обо мне. И радостно гогочешь, как последний дебил. Я научу тебя… — Она снова занесла руку для удара.

Я отступил на шаг и поспешно произнес:

— Извини, Тина. Мне следовало пересадить тебя в кабину, как только мы выбрались из города. Но голова у меня была занята другим.

Несколько секунд она злобно смотрела на меня. Потом сняла шляпку с вуалью, которая от тряски съехала на затылок, и бросила ее в кузов.

— Наглый лжец! Я знаю, о чем ты думал. Мол, Тина слишком возомнила о себе. Я поставлю ее на место, укажу этой шлюхе в мехах, корчащей светскую даму, кто здесь хозяин! Проучу ее, чтобы ее любовники больше не смели поднимать на меня руку и сама она надолго запомнила, как подставлять невинных людей! Пусть потрясется, как коктейль в шейкере, превратится в яичницу-болтунью! — Тина глубоко вздохнула, сняла меховую накидку и положила ее под брезент. Потом, как обычно поступают женщины в подобных ситуациях, поправила юбку. Наконец, рассмеявшись, она сменила гнев на милость: — Ладно, я больше не сержусь. Где мы?

Я потер скулу. Неправда, будто я сознательно пытался сделать ее поездку невыносимой, однако, признаюсь, мысль о том, что на каждой рытвине, на каждом ухабе ее заднице изрядно достается, не огорчала меня.

— Если ты узнаешь, что мы в горах Ортиц или в Серрилос-хиллз, это тебе что-нибудь скажет? Раньше ты о них слышала? Мы в двадцати пяти милях к юго-востоку от Санта-Фе, — сказал я.

— Что это за место?

— Заброшенная шахта, — ответил я. — Штольня уходит в глубь горы, не знаю, правда, на какое расстояние. Я натолкнулся на нее, когда пару лет назад собирал материал для статьи. Первая золотая лихорадка в Северной Америке началась именно в этой части штата Нью-Мексико. С тех пор тысячи людей копались в этих горах. Я сделал снимки почти всех заброшенных шахт. Их здесь сотни, но до этого рудника добраться, пожалуй, труднее, чем до остальных. Раньше чем через пять лет здесь никто не появится. Я опасался, что сюда можно проехать только на джипе, но последние недели было сухо, и я решил попробовать.

— Понятно. — Глянув на горы, силуэт которых на фоне звездного неба напоминал зубья пилы, Тина вздрогнула. Натянув длинные перчатки, она прижала руки к груди, защищаясь от холода. — Приступим к делу.