Пришельцы с небес

Она была еще совсем юной, когда Дурхал из Халлана увидел ее, полюбил ее, а потом и увез от разрушающихся башен и продуваемых сквозняками залов ее детства в свой высокий замок. Башни Халлана- Ha-Склоне- Горы вздымались по-прежнему гордо, но и в нем не было уюта — незастекленные окна, голые каменные полы. В Холодные Времена, проснувшись, можно было обнаружить под каждым окном наметенные за ночь длинные снежные дорожки. Новобрачная вставала босиком прямо на этот снег, заплетала в косы свою огненную 1риву и смеялась над юным супругом, глядя на его отражение в серебряном зеркале, висевшем в их комнате. Это зеркало, да еще подвенечное платье его матери, расшитое тысячью крохотных блесток, были всем его богатством. Здесь, в Халлане, некоторые его сородичи, даже менее знатные, имели куда больше: целые шкафы парчовых одеяний, украшенную золотом мебель, серебряную сбрую для крылатых коней, доспехи и мечи с серебряной насечкой, драгоценные камни и украшения — на них молодая жена Дурхала смотрела с особенной завистью, оглядываясь на диадему с самоцветами или на золотую брошь даже тогда, когда хозяйка украшения, почитая ее происхождение и замужество, сторонилась, уступая ей дорогу.

Четвертыми от Престола Халлана сидели во время пиров Дурхал и его жена Семли — так близко к старому Повелителю Халлана, что тот зачастую собственноручно наливал Семли вино и разговаривал об охоте с Дурхал ом, своим племянником и наследником, глядя на юную пару с горькой и безнадежной любовью. У ангья Халлана и всех Западных Земель теперь не было будущего: пришли Повелители Звезд — в своих домах, взлетающих на столбах огня, со своим ужасным оружием, сметающим холмы, — и теперь нельзя было идти дорогами предков и продолжать их войны. Повелители Звезд подвергли ангья жестокому унижению, заставив платить пусть и небольшую, но дань — для своей войны, которую они собирались вести с каким-то непонятным врагом где-то в межзвездных безднах, у самого конца времен. «Это будет и ваша война», — говорили они, но уже целое поколение ни один ангья не обнажал свои два меча, не возвращался с геройской добычей; в постыдной праздности сидят они в своих пиршественных залах и смотрят, как их мечи ржавеют, как их сыновья вырастают, не нанеся ни единого удара в бою, как их дочери выходят замуж за бедняков, а то и за Средних, потому что для знатного жениха нет приданого.

Лицо Повелителя Халлана омрачалось, когда он смотрел на золотоволосую чету и слышал, как, выпив горького вина, они подшучивают друг над другом и смеются посреди холода и разрушения, воцарившихся в величественной твердыне ангья.

А у Семли лицо каменело, когда она смотрела в зал и видела сверкание драгоценных камней на сидевших куда ниже ее, даже на полукровках и Средних, на их белой коже и в их черных волосах. Сама она ничего не получила в приданое, даже серебряной заколки для волос. Платье с тысячью блесток она спрятала в сундук — если у нее родится дочь, то до дня ее свадьбы.

Дочь и родилась, и они назвали ее Хальдре, а когда пушок на ее маленькой коричневой головке подрос, он засиял тем же самым неподвластным времени золотом, наследием властительных поколений — единственным золотом, которым ей суждено владеть…

Семли не говорила мужу о том, что ее гнетет. Как ни добр был с нею Дурхал, но в своей королевской гордости он презирал зависть и суетные желания, и она страшилась его презрения. Но с Дуроссой, сестрой Дурхала, она однажды заговорила.

— Когда-то моя семья владела великим сокровищем, — сказала она. — Это было ожерелье, все из золота, а посередине — синий драгоценный камень — сеп… Сапфир?

Дуросса, улыбаясь, покачала головой — она тоже не знала правильного названия. Подходили к концу Теплые Времена — так у ангья Севера называлось лето восьмисотдневного года, открывающее после каждого равноденствия новый круг Времен года; Семли такой счет месяцев казался нелепой выдумкой Средних. Да, ее род угасал, но это был действительно старинный и знатный род, а здесь, в Северо-Западном Пограничье, ангья слишком вольно смешивали свою кровь с кровью ольгьо… Они сидели на освещенной солнцем каменной скамье под окном в комнате Дуроссы, высоко в Главной Башне. Рано овдовевшую и бездетную Дуроссу выдали второй раз замуж за Повелителя Халлана, брата ее отца. Поскольку это был кровнородственный брак и притом второй с обеих сторон, она не получила титула Повелительницы Халлана, который, наверное, будет носить Семли; но она сидела вместе со старым Повелителем на Престоле Халлана и правила вместе с ним его владениями. Она была старше своего брата Дурхала, обожала его юную жену и души не чаяла в золотоволосой крошке Хальдре.