Пришествие капитана Лебядкина. Случай Зощенко.

На этот раз я почему-то рассердилась и вдруг высказала все, что у меня давно уже накипело на сердце. Я доказывала, что русские, считая себя лучше всех народов христианских, на самом деле живут хуже язычников, исповедуют закон любви и творят такие жестокости, каких нигде на свете не увидишь; постятся и во время поста скотски пьянствуют; ходят в церковь и в церкви ругаются по-матерному. Так невежественны, что у нас, немцев, пятилетний ребенок знает больше о вере, чем у них взрослые и даже священники. Из полдюжины русских едва ли один сумеет прочесть Отче наш... Недаром в 1620 году шведский богослов Иоанн Ботвид защищал в Упсальской академии диссертацию: Христиане ли московиты?

Не знаю, до чего бы я дошла, если бы не остановил меня царевич, который слушал все время спокойно, — это-то спокойствие меня и бесило.

— А что, фрейлейн, давно я вас хотел спросить, во Христа-то вы сами веруете?

— Как, во Христа! Да разве неизвестно вашему высочеству, что все мы лютеране?..

— Я не о всех, а только о вашей милости. Говорил я как-то с вашим учителем, Лейбницем, так тот вилял, вилял, водил меня за нос, а я тогда же подумал, что по-настоящему во Христа не верует. Ну, а вы как?

Он смотрел на меня пристально. Я опустила глаза и почему-то вдруг вспомнила все свои сомнения, споры с Лейбницем, неразрешимые противоречия метафизики и теологии.

— Я думаю, — начала я тоже вилять, — что Христос — самый праведный и мудрый из людей...

— А не Сын Божий?

— Мы все сыны Божии...

— И он, как все?

Мне не хотелось лгать — я молчала.

— Ну вот то-то и есть! — проговорил он с таким выражением в лице, какого я еще никогда у него не видела. — Мудры вы, сильны, честны, славны. Все у вас есть. А Христа нет. Да и на что вам? Сами себя спасаете. Мы же глупы, нищи, наги, пьяны, смрадны, хуже варваров, хуже скотов и всегда погибаем. А Христос Батюшка с нами есть и будет во веки веков. Им, Светом, спасаемся!

(Дмитрий Мережковский)

Оказывается, Христос — вовсе не единственный путь к спасению, не единственная возможность превратить пузырек, наполненный тщетой, — в Человека. Это единственная надежда на спасение только для тех, кто не способен спасти себя сам. Если стать на эту точку зрения, получается, что русский народ — народ-богоносец не потому, что он лучше других народов, а потому, что — хуже. У него просто нет другого выхода. Ему только и остается, что быть богоносцем. Ведь само существование этой нелепой, никчемной варварской страны только тем и может быть оправдано, что вот отсюда, из этого мрака, смрада и запустения, явится Тот, кому будет дано спасти весь мир, все потерянное и заблудшее человечество.