Пришествие капитана Лебядкина. Случай Зощенко.

Страна святителей, монахов,
Церковных ликов и свечей,
Порфироносных вертопрахов,
Синемундирных палачей,
Страна погромов и парадов,
Дворцов и — рядом — свальных куч,
Страна изысканных нарядов
И прелых, каторжных онуч.
Страна невиданных просторов,
Страна безмерной тесноты,
Страна культурных разговоров,
Страна звериной темноты,
Страна насилья и бесправья,
Страна терпенья без конца.
Была ты книгой без заглавья,
Без сердцевины, без лица.
Казалось, дни твои уж спеты
И нет спасенья впереди.
Тебя кляли твои поэты:
«Сгинь, наважденье! Пропади!»
Ты в муках гибла, пропадала
И, разоренная дотла,
Свой жребий тем лишь оправдала,
Что миру Ленина дала!

(Демьян Бедный)

Это стихотворение было написано в 1927 году, и автору, вероятно, казалось, что он пытается осмыслить прошлое своей страны с высот нового, единственно верного мировоззрения.

Никаким новым мировоззрением здесь, однако, и не пахнет.

Перед нами все та же, уже бесконечно знакомая нам схема Достоевского — Мережковского. С тою лишь разницей, что в роли Спасителя выступает не Христос, а Ленин.

Не исключено, что та поистине садистская (или, если угодно, мазохистская) жестокость, с которой поэт перечеркивает все прошлое своей родной страны, субъективно была связана с ортодоксальной марксистской концепцией, представляющей все прошлое человечества как своего рода предысторию его. Но в русской литературе эта жестокая мазохистская нота возникла задолго до марксизма. Стихотворение Демьяна Бедного интересно как раз своей почти пародийной традиционностью. Оно вобрало в себя, лишь слегка нивелировав и приведя к относительному стилистическому единству, буквально все сколько-нибудь известные поэтические формулы, в которых выплеснулось отношение самых разных русских поэтов к своей родине:

Природа наша — точно мерзость:
Смиренно-плоские поля...
В России самая земля
Считает высоту за дерзость.

(Автор неизвестен. Ошибочно приписывалось Веневитинову)

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ!
И вы, мундиры голубые,
И ты, послушный им народ!

(Михаил Лермонтов)

В судах черна неправдой черной
И игом рабства клеймена;
Безбожной лести, лжи тлетворной,
И лени мертвой и позорной,
И всякой мерзости полна.

(Алексей Хомяков)

Как сладостно отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничтоженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирную денницу возрожденья!

(Владимир Печерин)

Бог метелей, Бог ухабов,
Бог мучительных дорог.
Станций — тараканьих штабов,
Вот он, вот он русский Бог.

Бог голодных, Бог холодных,

Нищих вдоль и поперек,
Бог имений недоходных,
Вот он, вот он русский Бог.

(Петр Вяземский)

Ты и убогая,
Ты и обильная.
Ты и забитая,
Ты и всесильная...

(Николай Некрасов)

Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья...

(Федор Тютчев)

Россия, нищая Россия...

(Александр Блок)

Века нищеты и безволья!
Позволь же, о родина-мать,
В сырое, в пустое раздолье,
В раздолье твое прорыдать...

(Андрей Белый)

Как видим, все — буквально все! — жалобы и проклятия, адресованные Демьяном старой, дореволюционной России, были произнесены уже давно-давно. И с неизмеримо большей силой, страстью и горечью.

По-настоящему новым, оригинальным у Демьяна оказывается, таким образом, только один мотив, вылившийся в финальных, заключающих стихотворение строчках: «Свой жребий тем лишь оправдала, Что миру Ленина дала!»