Пришествие Короля

Горьким был смех воинов, славной была доля их меда. Отдать земле кровь, а волку плоть было для них милее, нежели сидеть на свадебном пиру. Радовались барды, поскольку слава бриттских воинов будет жить века на устах людей. Лучше уж длинный ряд могил, лучше гибель князей, лучше уж золотой пьянящий мед в награду, чем старость и кашель, болезни и скорби. Ибо, прежде чем погибнуть, они убивали сами.

Старики живут — но не на устах поэтов, чьи песни доживут до скончания времен. Не хромого изгоя радушно встречают в харчевнях Поуиса, Рая Придайна. Старость — насмешка во всем. Зимние деревья наги, ветер холоден, озеро замерзло. Цветущие девушки смеются у коровника, боевые кони бьют копытами в стойле. Но они не для старика, полного тоски. Ему — долгий труд, и нет избавления.

Я видел схватку на валу и в воротах — воины свершали подвиги, вдовели жены, великое воинство добывало победу. Но когда я спрашивал:

— Каким видишь ты наше воинство? — я получал в ответ только:

— Алое вижу на всех, красное вижу.

— Какой король одержит победу?

— Алое вижу на всех, красное вижу.

— Кто получит власть над Островом Могущества — благородный ллу бриттов или безродная орда Ллоэгра?

— Алое вижу на всех, красное вижу.

Это голос Гвенддидд отвечал мне, дразня мое горячее желание узнать грядущее.

— Нелегко будет гадателям предсказать исход, — ответила она наконец. — Не только на Острове Могущества нынешним летом идет красная война. В Ином Мире тоже усобица и раздор. В Чертогах Аннона воинства Арауна и Хавгана готовятся сразиться за главенство, и может случиться, что и в небе над собой услышишь ты звон оружия, когда госгордд Гвина маб Нудда схватится с воинством Гуитира маб Грайдаула. Тень падет на поле битвы не только от крыльев воронов и соколов, не только барсуки да лисы дерутся во Вратах Аннона под копытами боевых коней. Место Медведя истечет кровью, которую Островной Дракон будет лизать своим жадным языком.

— Но какой это будет Дракон, сестра моя Гвенддидд? — взмолился я. — Красный или Белый?

— Нелегко сказать, — ответил голос с темной вершины. — Вижу предательство, невиданное на Острове Могущества с тех пор, как Иддауг Кордд Придайн привез свое лживое послание от Артура к Медрауду перед побоищем при Камлание. Будут обман и видения непостижимые, как друидический туман, загадочные и сбивающие с толку, как заклятья Мата маб Матонви, Мену маб Тайргваэдда или Колла маб Коллвреви. Понадобится все твое искусство, брат мой, чтобы охранить Монархию Придайна в час беды. И в тот час не будет рядом с тобой сестры твоей Гвенддидд, чтобы размотать клубок и вывести тебя из Лабиринта Аннона.

— Но что я должен делать? — взмолился я. — Помоги мне, сестра моя!

— Тебе защищать королевство, не мне, — ответила Гвенддидд, и ее спокойный голос был как ласковый ветерок над океаном моего отчаянья. — Ты играл с Талиесином в гвиддвилл на горе Меллун, Ястреб Гвалеса бросил твой глаз в Источник Ллеуддиниаун, ты испил крови и вкусил плоти короля Аннона. Мало что может быть неведомо тебе, хотя ты пока еще этого и не понимаешь. Сейчас буду я далеко от тебя, хотя любовь нашу не разделить и океану веков, и связаны мы в жизни и смерти, как два лебедя серебряной цепью.

Морок покинул меня, и я очнулся в окровавленной оленьей шкуре Над плодородными равнинами Поуиса на востоке загорался бледный серый рассвет, а по утренним ее просторам, как спящая серебристая змея, протянулась могучая Хаврен. По берегам ее клубился легкий туман. Приближался рассвет, хотя светильники неба еще ярко горели на его пологе. На востоке тускнел Охотник со своими псами, который поклялся истребить всех диких зверей и скот, что живут на земле. Скорпион уже вцепился в его срамной уд, и Охотник в своем драгоценном поясе угасал среди невысоких холмов, смутно видневшихся на восточном краю окоема, где идет дорога на Каэр Луйтгоэд.

Это был тот недобрый час, не принадлежащий ни ночи, ни дню, ни тьме, ни свету, когда дух человека, его эллил, словно стоит рядом с ним как чужой. Но сейчас я смотрел, как злобный Охотник и пара его лающих псов исчезают в голубой дымке дальних холмов, а на месте их загорается чистая утренняя звезда. Освеженная после купанья в прозрачных хрустальных водах, она несла над просыпающимися лесами и лугами теплое дыхание темно-синего Срединного Моря, дома плещущихся дельфинов и веселых русалок. Она висела высоко, в Доме Тельца, лучистый маяк тверди небесной, алмаз чистейшей воды, моя Ти Гвидр в небесах.