Пришествие Короля

Так восстала ты из своего ночного моря, моя Гвенддидд — Ясная Звезда, — и с восходом твоим воспрянул мой ослабевший дух. Твой радужный свет затмил могучую обитель Тельца, на чью стену ты взошла, и я на своем ложе из оленьей шкуры ощутил, как сила твоего образа заполнила все мое существо. Луч, что падал на меня из ароматной теплоты твоей груди, подушки ночных снов моих, заставил кровь бежать живее в жилах моих, а семя — в чреслах. Зелена была энайд, что ожила с первым слабым золотым проблеском на востоке, побежала по деревьям и цветам, по стеблям травы, вдохновляя их той же страстью, на вершине которой были мы, моя златокудрая Гвенддидд, когда наши руки и губы сливались в восторге. Алмаз чист и прозрачен, но каждая его блистающая грань отражает семь цветов мироздания.

Утром года, утром мая,
В час, увенчанный цветами,
Солнце свет на землю льет.
Пробудившись, дрозд поет,
Но печален у опушки
Зов покинутой кукушки.
Улетает ночь зимы
В царство холода и тьмы.
Утихает ярость бури
В ласке западного ветра,
Океан затих в лазури.
Дол — в душистом белом цвете.
Жарким полднем над лугами
Рой пчелиный ищет мед.
А раскисшими путями
Скот на пастбища бредет.
Звон далекой Арфы Тайрту
Раздается над лесами,
Голубой туман клубится
Над озерами, ручьями
На холмах лиловый вереск
Сенью стал любви утехам.
Ветер буйно ветви треплет,
Май — пора любви и смеха!
Май — пришла пора могучим!
Воины коней седлают,
Солнца луч пронзает тучи,
На клинках огнем играет!

Встало солнце во всем своем блеске и славе, разбросав сияющие лучи по прекраснейшему острову в мире. Моя светлая Гвенддид удалилась, когда золотое сияние, червонное, ослепительное, как ее слегка вьющиеся волосы, заполнило весь край Поуис, Рай Придайна. Я радовался при мысли, что настанет время и под пологом ночи я вернусь в ее податливые объятия, к ее нежным ласкам. Теперь же настало время действовать! Знак Тельца, под которым собрались войска короля Мэлгона Высокого при Каэр Гуригон в Поуисе, красный и оранжевый — цвета крови и огня. Цвета войны, угона скота и разрушений замков.

Вся с грана внизу, подо мной, зашевелилась — послышался звон кузнечных молотков, звяканье оружия, топот копыт. Я встал на содранную шкуру мертвого короля Алнона и увидел, как тень прошла над заросшей ярким кустарником вершиной Динллеу Гуригон. Оглядевшись, я увидел над собой парящего Орла Бринаха. Его оперение горело золотом, как жгучий шар солнца, а размах его могучих крыльев был широк, как самое небо. Орел закричал, и я послушно повернулся, чтобы спуститься со священного холма. Перед тем как стать пророком, я был воином, и я понимал, что мне и людям Острова Могущества предстоит потрудиться мечом и копьем.

В голове моей пронеслись слова, которые я сказал Талиесину, когда мы играли в гвиддвилл на горе Меллун:

Но только лишь Ардеридд стоит того, чтобы жить
И пасть в последней войне в последней из битв.

XII ПРАЧКА У БРОДА

Приближалось бледное ясное утро, и Заря ласкала нежными своими пальцами росистую вершину Динллеу Гуригон, прославленного превыше всех холмов Острова Придайн. Незаметно перейдя в своем волшебном легком плаще через море Удд, начала она золотить восточный край небес над мрачными холмами и лесами Ллоэгра. Одна за другой гасли свечи небосвода, когда божественный Ллеу пустился на Своем бледно-золотом жеребце в погоню за Своей неверной Блодеуэдд по угасающему сиянию Каэр Гвидион.

Прекрасная, ясная, одетая в белое, встала, улыбаясь, из тьмы розоперстая Заря в сознании своей красоты, как девушка, что выходит после купанья с обнаженной грудью и прохладной кожей на прибрежный луг. Девственная, бесконечно возрождающаяся — как истекает и снова начинает свой путь время, — прекрасна она, дочь небес и родительница дня. Она мать и сестра моей Гвенддидд, Утренней Звезды, и возлюбленная Охотника, звездное скопление которого лежит в восточной ночи, откуда и является ее краса. Сладостно, нежно и тепло было прикосновение ее уст к плодородной равнине и поросшему вереском склону холма, росистой лощине и холодной скале. Ее поцелуи пробуждали к жизни и давали силу травам и деревьям, коровам и оленям, закованным в доспехи пчелам и парящему ястребу-перепелятнику и не в последнюю очередь истерзанному сердцу ее ночного возлюбленного — Мирддина маб Морврин.