Пришествие Короля

— Все четыре года, что минули с захвата Каэр Карадог, — спокойно продолжал Само, — Кеавлин искал способа вырваться из клетки, в которой вы его держите. Он прекрасно понимает, что после захвата Каэр Карадог бриттские короли только и ждут случая изгнать и его, и его народ с этой земли. Кроме того, он желает совершить какой-нибудь великий подвиг до того, как его отец, старый король Кинрик вернется с войны из-за моря. Что делать ему? Захват Каэр Карадог показал, что прохода на запад там нет, а север прикрывает Каэр Виддай, слишком сильная для него крепость. Ее не взять, поскольку у этих дикарей нет осадных машин, чтобы штурмовать стены из тесаного камня.

Я чувствовал, как в зале нарастает беспокойство. На всем Острове верили, что ивисы заключены в крепкую клетку — разве не прошло два поколения с Дин Бадон, а крышка оставалась столь же прочно запертой, как и раньше? И все же слова Само ясно показывали, что Кеавлин уверен, будто бы нашел способ вырваться из заточения. Мои собственные мысли вернулись к тому ночному видению в зале Нудда Серебряная Рука — как каменная крышка водоема, в котором заключены Драконы Судьбы, начала медленно приподниматься. Ведь толкование Пророчества о том, чем кончится битва Красного и Белого Драконов, оставалось (по крайней мере для меня) двусмысленным.

Само явно наслаждался той выжидательной обстановкой, которую породили его слова. Его особый дар, как я подозревал, был в том, чтобы довести ожидание слушателей до высшей точки, прежде чем даровать им долгожданное удовольствие как раз в нужное мгновение. В то же самое время он умел не слишком сильно испытывать терпение горячих королей бриттов. Он быстро перешел к делу.

— Как мне передавали, вот какие слова сказал Кеавлин своим советникам: «Веаласы (так они называют бриттов, и это слово на их грубом языке означает чужаки) заперли нас в клетке. И если мы видим, что замки нам не взломать, то почему бы не попытать удачи с петлями?»

Поднялся невообразимый шум. Начались споры. Гнев вызвало упоминание о том, что эти наглые захватчики, эти бледноликие безродные шайки Ллоэгра, жители болот, заливаемых морем побережий и устьев рек, осмеливаются называть бриттов чужаками в стране, в которой те жили с тех пор, как ее впервые заселил Аэдд Великий, сын Придайна! Другие, более ученые, уверяли, что их предки пришли в Придайн с Бритом Троянским и что от него происходит название острова. Среди королей, соперничающих в происхождении, вспыхнули гневные препирательства, которые, прикрикнув, быстро прекратил управляющий короля Брохваэля. Великий король Поуиса, глава племени Каделлингов, горел любопытством узнать, что означает угроза Кеавлина.

— Петли? — воскликнул Кинан Белая Колесница, благородный сын Брохваэля. — На что намекает этот наглый торгаш? Разве не говорят в нашем народе: сапоги тачать сапожнику, пироги печь пирожнику? Кто таков этот фрайнк, чтобы говорить о сражениях и осадах? Я слышал, что стены Каэр Виддай неприступны, и прежде всего для дикарей, у которых нет осадных машин. Насыпи и крепости, сооруженные императором Артуром, все равно что тройные железные ободья! Где эти самые «петли» у нашей ловушки, которую эти лисы собираются взломать?

Само указал жезлом на точку на карте, где под прямым углом сходились северный и западный оборонительные рубежи.

— Здесь, на открытых дюнах, находится большая крепость, названная в честь Артура, Медведя Придайна, Динайртом. Саксы тоже называют ее «медвежьей крепостью» — Беранбурх. Уверен, что не ошибусь, сказав, что тут находится опора вашей обороны? Если так, то вы сами понимаете, что Кеавлин имел в виду, говоря о «петлях» клетки, в которой заперт его народ!

Король Мэлгон пристально рассматривал карту.

— Воистину, о Само, мы это видим. Тебе бы войско водить, а не торговать вином и маслом! Но хотя Динайрт и могучая крепость, она не новой постройки. Это твердыня королей древности, построенная еще до того, как люди Ривайна пришли сюда. По крайней мере так говорят. Но это всего лишь одна из построек, которую наши люди будут использовать во время войны. Какая выгода ивисам нападать именно на нее?

Чужак, который ранее говорил против слов купца, встал было, словно собираясь еще раз вмешаться, но последующие слова Само привлекли всеобщее внимание, и он промолчал.