Пришествие Зверя. Том 1

От стены ничего не осталось. Она погребла под собой и орков, и людей. Чуть дальше черно-красное пламя пожирало колонию, утратившую свою полезность. Снаружи радостно выли ксеносы, охваченные экстазом войны, не обманувшей их ожидания. Хоть сколько-то танков уничтожено? Геррон не мог повернуть голову, чтобы проверить, но слышал шум двигателей. Еще он слышал рык зеленой орды, жаждущей продолжения битвы в больших масштабах.

Через руины поселения наступали хозяева Клостры. Боец заплакал, постигнув великолепие стратегии, которую ему выпала честь лицезреть. Чужаки пришли осадить город, но владыки лишили их подобного удовольствия. Они не планировали спасать Клостру Прим, но превратили ее в ловушку для неприятеля. Ксеносы собрали здесь главные силы, и с небес на них пролился огонь. Теперь господа маршировали в атаку.

Сквозь слезы Геррон взирал на безжалостное величие шагающих к нему Железных Воинов.

Топча его тело, навстречу космодесантникам понеслись необузданные орки.

Глава 4

Фолл — орбита

«Последняя стена пала».

Вслед за этой фразой воцарилось безмолвие, холодное, как сталь, и тяжелое, как могильный камень. Оно расползлось по всему залу собраний «Ненависти». Кур-ланд словно бы чувствовал, как молчание растекается дальше по коридорам боевой баржи. Такая тишина обычно наступала после того, как отзвенит погребальный колокол. Резня облек в слова поражение столь абсолютное, что сидящие перед ним магистры орденов до нынешней минуты не могли вообразить себе подобный разгром. Сам факт того, что он произошел, делал возможными и другие жуткие сценарии.

Безмолвие затянулось на целую минуту. Черные Храмовники, Багровые Кулаки, Сдиратели и Кулаки Образцовые, представленные Боэмундом, Квезадрой, Иссахаром и Тейном, смотрели на Курланда, который не представлял Имперских Кулаков. Он был Имперскими Кулаками. Он был один. И пока молчание давило на него грузом потерь, а лица космодесантников за столом выражали только жалость, ужас и скорбь, то, что он выжил, начинало казаться Резне проклятием. Капитан уцелел, чтобы разнести весть об истреблении более окончательном, чем в худших из зверств Ереси. Как он, олицетворение катастрофы, мог надеяться получить власть над магистрами орденов? Даже Тейн, совсем недавно возглавивший капитул, командовал внушительными силами. Курланд наверняка казался им голосом забвения.

«Нет, — сказал себе Резня. — Стань голосом опыта, необходимости, единства. Будешь чем-то меньшим, и они не послушают тебя».

Первым заговорил Боэмунд:

— Твое горе, второй капитан Курланд, не выразить словами. Тем не менее прошу тебя принять глубочайшие соболезнования Черных Храмовников. Мы почитаем триумфы и жертвы твоих братьев.

Резне хотелось верить, что маршал говорит без задней мысли, но обращение по званию указывало на иное. Вероятно, Боэмунд решил заранее поставить его на место. Если так, Курланд расстроит планы магистра ордена.

— Спасибо тебе, маршал. Как и всем вам, братья мои. — Резня не лукавил, но тоже тщательно подбирал формулировки, чтобы подчеркнуть: здесь присутствуют равные ему. Он продолжал стоять. — Позвольте также поблагодарить вас за то, что все вы ответили на зов «Последней стены». Я отправил сигнал, поскольку судьба Имперских Кулаков должна стать нашим стимулом к действию.

— Никто из нас не нуждался в таком стимуле, — возразил Боэмунд.

Курланд склонил голову:

— Я не имел в виду, что вы сидели без дела.

— Ну и что же ты имел в виду? — спросил Квезадра. Он говорил спокойно, но слова его были резкими, а взгляд, обращенный на второго капитана, — жестким.

— Павшее необходимо построить заново. Вместе мы станем кирпичами даже более могучей стены.

— То есть?..

— Нам следует воевать согласованно, но не только. Нарушения связи уже приводили к катастрофам, такое должно прекратиться. — Все четыре магистра ордена кивнули. — Значит, координировать наши усилия должно единое командование.

Вновь наступила тишина, теперь уже с оттенком удивления. Резня стоял еще пару секунд, следя, чтобы его властное поведение не показалась оскорбительным. Затем он сел и принялся ждать ответа. Курланд еще не разобрался в воинах, перед которыми выступал. Тейн скорее прислушается к нему — Максимус, по крайней мере, пережил схожую потерю и внезапное нежеланное возвышение. Иссахар оставался загадкой, но хотя бы не выказывал открытой враждебности. Взгляд Квезадры, ставший еще более жестким, метался от второго капитана к маршалу. Лицо Боэмунда выражало только решимость, словно перед битвой. Почетные стражи за спинами магистров орденов сохраняли неподвижность, но воздух начинал искрить от растущего напряжения.

— Наше согласие будет иметь далеко идущие последствия, — заговорил Багровый Кулак. — Кое-кто может подумать, что ты предлагаешь воссоздать легион.

— Такого я не желаю. Нам не нужно менять знамена или цвета. Просто на период этого кризиса наши разделенные пальцы вновь сложатся в единый кулак.

— История изобилует примерами того, как временные меры становились постоянными, — напомнил Квезадра.