Пришествие Зверя. Том 2

— Они будут одеты в броню Имперских Кулаков, — пожал плечами Удо, — и люди не заметят разницы.

— Наши воины никогда не примут чужие цвета! — воскликнул Иссахар.

— И не будет никакого почетного поминовения? Никто не вспомнит о жертве моих братьев? — Курланд побледнел. — Это же немыслимо!

— Это политика, капитан, — пояснил лорд-жиллиман. — После появления луны, если мы сообщим людям, что Имперские Кулаки почти истреблены, это повергнет Империум в панику. Еще сильнее усугубят ситуацию слухи, справиться с которыми будет тяжелее, чем с шоком от заявления. Ни единого слова об этой катастрофе не следует произносить на публике. Я сочувствую вашей потере, капитан, но на кону стоят более важные вещи. — Удо поднялся, выставив перед собой руки и не давая прозвучать возражениям. — Прошу меня извинить. Я возвращаюсь на планету. Предстоит организовать множество мероприятий.

Лорд-командующий резко кивнул и вышел, оставив космодесантников бессильно смотреть в спины процессии слуг и конструкций, двинувшейся за ним.

— Мы не будем распускать флот, — сказал Боэмунд.

— Нельзя просто игнорировать его приказ, — возразил Квезадра.

— Можно, — включился Верпалл. — Как он может обеспечить его выполнение? Если мы откажемся, он не заставит нас. Ему придется смириться и придумать какую-нибудь байку, чтобы предстать в благоприятном свете.

— Все больше политики, — процедил Боэмунд.

— Я не могу согласиться с таким предложением, — покачал головой Курланд, — Слишком уж оно похоже на ересь.

— У нас нет выбора, — сказал Иссахар, — если мы хотим спасти Империум.

— Эти же слова звучали и раньше, — подытожил Курланд. — Следи за своими мыслями, брат.

Глава 16: Встреча героев

Над дорогой Преторианцев раздались радостные крики, как только космодесантники вышли из Восточных врат Посадочного зала, направляясь к центру Императорского Дворца: более трех тысяч воинов, куда больше, чем было расквартировано на Терре за последние несколько сотен лет. Миллионы местных жителей выстроились вдоль пути, размахивая флагами с символикой орденов. Они кричали и ревели, выражая свой восторг и приходя в экстаз от зрелища такого огромного количества Ангелов Смерти. Штурмовая луна по-прежнему висела в небе, но теперь ее похожий на свиную морду лик скалился в бессильном гневе. Над головами собравшихся с ревом пролетали самолеты, оставляя за собой шлейфы разноцветного дыма. Из уличных громкоговорителей неслись бесконечные гимны и молитвы, а оборудованные вокс-динамиками сервочерепа выкрикивали имена наиболее отличившихся боевых братьев или зачитывали фрагменты истории орденов Астартес.

На огромных экранах, установленных по всему маршруту шествия, демонстрировали тела поверженных орков и их горящие корабли, а также портреты Курланда и его товарищей с крупношрифтовыми списками их титулов и званий. Музыка, казалось, гремела отовсюду. Невозможно было выделить ни отдельных звуков, ни мелодий. Все слилось в сплошную, ошеломляющую какофонию, способную сравниться по громкости с шумом самой яростной битвы.

Никогда раньше Курланду не доводилось слышать, как миллионы людей вопят хором, будто от боли или восторга. Он по просьбе Верховных лордов шел без шлема, в лавровом венке. «Пусть люди увидят своего спасителя», — сказали они. Он завидовал двум десяткам поддельных Имперских Кулаков, что маршировали за его спиной. Все они были в шлемах, и звуковые подавители работали на полную мощность. Курланд старался смотреть только перед собой. Так много людей, столько лиц, и все они выкрикивают его имя. Надушенное бумажное конфетти летело со всех сторон. Атмосфера опьяняла его, хотя и не должна была. Он просто выполнил свой долг. Нельзя поддаваться эмоциям. Он не позволит гордыне взять верх.

Процессия миновала жилые кварталы с плотной застройкой и вышла на открытую местность перед стенами Дворца. Четыре километра голого камня под ясным небом. Стена Дневного Света возвышалась впереди, окрашенная в нежно-розовый цвет лучами восходящего солнца. Дорога Преторианцев проходила через Восточные врата, которые казались лишь небольшой калиткой по сравнению с невероятными размерами укрепления в целом. Стена была ошеломляюще высокой. Здесь сражались и умирали генетические предки Курланда, защищая Императора от самого страшного врага из всех возможных. Все, чего удалось добиться ему и остальным магистрам, блекло в сравнении с подвигами героев прошлого. Приближаясь к устремленным ввысь контрфорсами башням и огневым батареям и гигантским скульптурам, Имперский Кулак еще раз напомнил себе о собственной незначительности.