Пришла беда, откуда не ждали

С перепугу я забрался на второй этаж и долго бродил в залах французской живописи. Сердце оглушительно колотилось. Я не в состоянии был дать разумную оценку событий, да и вообще был не в состоянии думать. А тут еще натолкнулся на очень странного служителя музея. Казалось, он внимательно за мной наблюдает. К тому же в его облике было что-то настораживающее. Впрочем, в тот момент я не мог доверяться своим ощущениям. И потом, за другими он наблюдал так же внимательно, как и за мной.

В одном из залов на полу сидели несколько детей и что-то старательно срисовывали с висящей напротив картины. Одна симпатичная девочка-мулатка даже высунула от усердия язык.

Наконец, с грехом пополам взяв себя в руки, я устремился прочь из Лувра. Вернул пожилому месье злосчастного автогида и отправился вверх на эскалаторе. Наверху, в стеклянном треугольнике входа, стояло несколько полицейских, внимательно разглядывавших всех кто покидает здание. К счастью, меня не тронули.

Неизвестный, управлявший мною с помощью автогида, а был это, как теперь стало ясно, безусловно не Козираги, очевидно рассчитывал, что полиция схватит меня на месте преступления. Видно, с его точки зрения, я являлся тютей, не способным проявить подобную прыть и столь молниеносно покинуть партер. Операция была проведена на удивление профессионально. Бедный Мюнхаузен!

Немного придя в себя, я решил вернуться к коварному мазиле, выломать в заборе, отделявшем ремонтируемую часть парка, дрын и с его помощью выяснить отношения.

Однако задуманное не было доведено до конца. Я уже приблизился к забору и наметил соответствующую случаю палку, когда неожиданно заметил Абу Бабу в компании модно одетого парня. Они двигались по парку в направлении выхода. У парня в руке был радиотелефон. На некотором расстоянии я последовал за ними. Впрочем, слежка не получилась долгой. Покинув парк, они уселись в новенький БМВ цвета мокрого асфальта и тут же сорвались с места. Машина имела берлинские номера.

Значит это, все-таки, Абу Бабу! Сделал Мюнхаузену «ха-ха!» А спутник его, очевидно, – Шидловский.

Я решил не возвращаться сегодня к мазиле. Дрын дрыном, но объясниться с ним я все равно не смогу. Вместо этого, я позвонил Изабель – утром я записал номер ее телефона в Тулоне – и упросил, чтобы она все же приехала. Вопрос жизни и смерти, в прямом смысле слова. Конечно, я мог бы обратиться за помощью к Лили Лидок и получить под начало пару-тройку боевиков и в придачу переводчика, но это бы заняло слишком много времени, а оно, как говорится, не ждет. Мы договорились, что завтра в двенадцать Изабель заедет за мной.

Вечером мне захотелось прогуляться по набережной Орфевр. Может, стены криминальной полиции и тень комиссара Мегрэ вдохновят на какую-нибудь удивительную идею.

Глядя с набережной на Сену, я пытался воссоздать цельную картину происшедших сегодня событий. По реке двигались пароходики, залитые огнями. Мощными прожекторами они шарили по фасадам возвышающихся над рекой зданий. С палуб доносились музыка и смех.

…Очевидно, Абу Бабу с Шидловским также прибыли в Париж на поиски незадачливого гения Козираги. Каким-то образом в процессе своих поисков они натолкнулись на Мюнхаузена. К тому же они знали, что я тоже здесь. И они задумали дьявольскую операцию. Подкупили в разных местах нескольких художников – в частности, мазилу с велосипедным седлом – и оставили им соответствующие указания и свой телефонный номер. Видимо, первым клюнул на удочку Мюнхаузен, это меня и спасло. В противном случае мы бы с ним поменялись местами. Не знаю уж как, они получили ориентировку по Лувру, мало того, непостижимым образом умудрились решить техническую головоломку с автогидами. Несомненно лишь, что связь с Мюнхаузеном тоже осуществлялась с помощью автогида. Сопровождаемый подробными инструкциями, он выбрался, наконец, к кентавру, где его поджидала смерть. Но кентавр здесь, разумеется, ни при чем. Просто Абу Бабу исполнил арию «Ха-ха!», после чего дал сигнал Шидловскому. А тот в это время уже вел меня. Не ожидали они лишь одного: что я сбегу оттуда так оперативно.

Безусловно, в данной версии имелись огрехи. Каким, образом, к примеру, им удалось так быстро изучить галереи огромного Лувра. И уж совсем необъяснимыми с технической точки зрения являлись эти манипуляции с автогидом.

Ладно, утро вечера мудренее. Вздохнув, я отправился в отель.

Изабель опоздала на пол часа. К тому моменту, когда она появилась, я был уже одет, готов к выходу и нетерпеливо прохаживался по комнате. Рано утром я позвонил Голдблюму и подробно описал ему происшедшее. Тот пришел в неописуемую ярость. Потребовалось приложить немало усилий, чтобы внушить ему, что игра-то еще не проиграна. Ведь Козираги Шидловский еще не нашел, иначе зачем было устраивать весь этот кровавый спектакль? В дополнение я попросил его предпринять кое-какие шаги, чего он поначалу делать не хотел, но все же мне удалось убедить его, что это – железная необходимость.