Пришла подруга

Два года проплакала, чего от себя не ожидала. «Все твой максимализм, все твоя гордыня!» – говорила подруга. «При чем здесь гордыня? И почему именно гордыня? – вопрошала я. – Просто гордость». «У тебя два цвета – белый и черный, – объясняла подруга, – так нельзя». «Да, да, а если их смешать, получится третий, серый цвет, который я не люблю», – не сдавалась я.

Потом я еще раз выходила замуж, ненадолго правда, года два продержалась. Странное дело: я вроде бы создана для семейной жизни, и хозяйка хорошая, и не зануда, а вот поди ж ты. Наверное, потому, что мужчинам, которые мне нравились, эти мои качества были совершенно не нужны. Мой второй муж терпеть не мог, когда я стояла у плиты. «Женщина в фартуке и с поварешкой в руках для меня не существует», – говорил этот эстет. Поесть, между прочим, любил. Но все должно было появляться на столе как-то само собой. В общем, развелись.

Ну так вот, вернемся к моему сну. Вернее, к его последствиям: мы решили писать детективные романы! Перво-наперво придумали псевдоним. Из имени подруги сделали фамилию, а из моей фамилии – имя. Остались очень довольны. Дело было за малым: написать роман. Как писать? Как придумать сюжет? Подруга сказала, что сюжетов она нароет сколько угодно, а писать буду я. Ее оптимизм объяснялся просто: дочь ее работала в пресс-центре УВД и ежедневно рассказывала обо всяких уголовных происшествиях, а я работала в журнале, вроде бы имела к литературе самое прямое отношение. Но, во-первых, криминальная хроника – это вовсе не сюжеты для романов, а во-вторых, я ничего никогда не писала, если не считать интервью, которые я взяла у трех артистов. Причем все это вышло случайно, поскольку я сидела в отделе писем. До этого я работала в журнале «Лесная промышленность» корректором, а потом удалось устроиться в один женский журнал, в этот самый отдел писем, что оказалось ничуть не интереснее, чем читать про паводки, вырубки, фанеру и опилки. Однажды наш журнал решил напечатать интервью с одним гениальным артистом, который вообще никому интервью не давал. Никому и никогда. Но наша сотрудница, специалистка по интервью, его каким-то образом уговорила. И надо же такому случиться – именно в день интервью ее разбил радикулит! Ни встать ни сесть, ни рукой ни ногой… «В другой раз он не согласится!» – рыдала она в трубку. И как назло, в этот день в редакции никого не было, кроме меня. Редактор сунула мне диктофон, листочек с вопросами, которые надо задать артисту, и послала на встречу. «Ты запиши, а мы потом что-нибудь сварганим», – объяснила она.

Гений был любезен, но ничего толком не рассказал. Бекал, мекал – в общем, я была расстроена, что ничего не смогла из него вытянуть, да и разочарована. Ведь артист-то и впрямь потрясающий, играть может кого угодно, от бомжа до аристократа – и как играть! В общем, прослушала я дома его бекание и решила написать за него монолог. Не ответы на дурацкие вопросы «Ваши творческие планы?» и т. д., а рассуждения об искусстве, жизни, театре, кино, коллегах и прочее.

Редактор с недоумением и тоской прослушала нашу беседу на диктофоне. «М-да», – только и сказала она. Я сунула ей мои листочки. «А он подпишет?» – засомневалась она.

Гений прочитал «свой» монолог и посмотрел на меня. Глаз был умный и насмешливый. Я поежилась. Потом он как-то хмыкнул или хрюкнул. Мне захотелось провалиться под землю. Я тихо поднялась, чтобы уйти. «Годится», – неожиданно буркнул он. Ему было все равно. Неинтересно. Да и зачем ему рассуждать об искусстве? Он был гениальным актером, и этого вполне достаточно. И ему, и зрителям. Остальное не имело значения. Мне вдруг расхотелось печатать этот материал. Я могла сказать редактору, что ему не понравилось. С другой стороны – это была моя первая публикация! В общем, напечатали. Потом мне поручили встретиться еще с двумя актерами. Эти были из шоу-бизнеса и не думали отказываться от интервью. Трещали без умолку. Но сделать из этой трескотни, из этих бесконечных «на самом деле», «как бы» и «типа» приличный текст было не легче. Да и неинтересно. Мне, во всяком случае. Потом выздоровела наша радикулитная специалистка, и меня опять задвинули в отдел писем. Чем я вовсе не была огорчена.

Итак, подруга сказала, что писать детективы должна я. «Моя задача дать тебе скелет, а ты нарастишь на него мясо», – категорично заявила она. Ее уверенность и категоричность на меня подействовали. Отчего не попробовать? У нее действительно оказался талант из мелкого криминального фактика выстраивать сюжетные ходы. Прежде всего, надо было придумать главных героев. Потом они, эти герои, начинали почему-то действовать сами по себе, независимо от нас, авторов, и иногда придумывали такие трюки и штуки, до которых мы сами бы не додумались!

И началась увлекательнейшая игра! Нас охватил азарт и кураж, который знаком, наверное, игрокам в карты или на бегах. И буквально через три месяца подруга оттащила наш первый роман в 250 страниц в какое-то издательство. Тогда женщин-детективщиц было еще немного, кроме Марининой, толком-то никого, и наш роман напечатали, причем очень быстро. Я ушла из журнала и купила компьютер. За следующие пять лет мы выпустили еще семь романов.

Подруга купила дочке квартиру, нянчит внуков, и ей уже не до детективов. Но я со своими героями расставаться не собираюсь. В смысле – пишу помаленьку. Пока. А там видно будет. Могу теперь позволить себе главное удовольствие – путешествую. И даже летала на Сицилию, в Палермо! Вдруг, думаю, встречу Бельмондо, мне есть что сказать ему. Например, что пока человек жив – ничто и никогда не поздно! Но, увы, его там не оказалось…

Зато я встретилась с другим «Бельмондо», моим первым мужем. Как-то, оказавшись на пару дней в Дюссельдорфе, я позвонила своим друзьям из той, еще прошлой жизни. Они несколько лет как эмигрировали и жили на окраине Дюссельдорфа. Друзья радостно пригласили меня к себе и заехали за мной в гостиницу. Уже в конце этого вечера воспоминаний, когда я собиралась уходить, раздался звонок в дверь, и я услышала в прихожей голос своего бывшего мужа. Оказалось, что он недалеко живет и решил заглянуть «на огонек». Наверное, они предупредили его о моем визите, но я не выясняла – какая, в сущности, разница? Он вызвался проводить меня. Мы шли по тихой чистенькой улице и разговаривали. Он нехотя говорил о своей теперешней жизни. Я поняла, что с работой у него здесь не ладится, живет на «социалку». Жена тоже не может устроиться на работу, неофициально подрабатывает няней. «А ты, я слышал, писательницей заделалась? Детективы клепаешь?» – с усмешкой спросил он. «Клепаю», – сухо ответила я. Откровенно говоря, я обиделась на него за эту усмешку и на это «клепаешь». Но тут же мне стало его безумно жалко, даже сердце защемило от жалости. Говорить, в общем-то, было не о чем. На Бельмондо он уже не был похож. Я остановила такси, чмокнула его в щеку и, помахав на прощание рукой, поехала в свою гостиницу.