Пришлите старшего инспектора Веста

Роджер повиновался. Шофер включил мотор, один из дорожных полицейских расчистил проезд, и они медленно двинулись сквозь толпу. Марино посмотрел на лежащую Лиссу, на склонившегося над ней доктора и его помощников, ожидающих указаний. Он помахал рукой. Лисса повернулась к нему лицом и улыбалась. Марино опустил руку, замер, уставившись в пространство, глубоко вздохнул и сказал спокойным голосом:

— Послушайте, Роджер, Пуллинджер не так умен, как он сам думал. Наши люди подозревали его. Никто не выехал с фермы, но тот дом, на который указал Пуллинджер, тоже оцепили. Теперь мы совершим рейд…

— Не так, как вы задумали, и не так, как я, — сказал резко Роджер. — Остановитесь, пожалуйста, — обратился он к шоферу.

Тот затормозил, и Марино обернулся, готовясь показать, кто здесь хозяин.

— Я готов отправиться к фермерскому дому с таким числом людей, каким вы захотите. Мы возьмем машину Пуллинджера. Гиссинг узнает ее и будет одурачен. Я могу надеть пальто и шляпу Пуллинджера.

Марино почесал подбородок.

— Идите и заберите «шевроле», — сказал он. — Мой Бог, вы, англичане, большие упрямцы! Я поеду дальше. Мы встретимся в ресторане, в миле по дороге.

* * *

Пуллинджер сказал, что Гиссинг будет ждать двадцать минут. Он, конечно, блефовал. Но все могло быть. Возбуждение, связанное с задержкой на дороге, улеглось, но подули новые ветры. Возникшее перед Роджером лицо Рики Шоуна заслонило все. Блестящие испуганные глаза, заклеенный рот, тонкие руки со стальными браслетами — он видел их как наяву. Гиссинг способен на все. Роджер допустил ошибку, сказав, что возьмет в машину людей Марино. Он должен идти один. Один он еще сможет договориться. Иначе, Гиссинг поймет, что конец его неизбежен и совершит убийство ради убийства. Эти мысли вертелись у него в голове, пока он не добрался до ресторана. Несколько бравых парней стояли около «линкольна», ожидая распоряжений Марино, который разговаривал с их начальником.

Роджер подошел к ним.

— Вы готовы, Роджер?

Роджер сказал:

— Когда вам будет угодно.

Немного поколебавшись и глядя Марино в глаза, он очень осторожно произнес:

— Тони, вы знаете, у меня есть жена и двое детей, ожидающих меня в Англии. Я знаю, чем рискую. И тем не менее я хочу отправиться туда один. Дайте мне шанс. Вы начнете вашу операцию через полчаса после меня.

Понял ли Марино, что он имел в виду? Понял ли, что фактически за этим стояло только одно: как бы Лисса ни относилась к Роджеру, из Англии шел тот призыв, которому он не мог противиться. Он хотел бы знать, о чем думал сейчас этот калека.

Наконец, Марино коротко сказал:

— Полчаса. Хорошо. Но послушайте, Роджер. Через полчаса легкий бомбардировщик сбросит бомбу в сад того дома. Они будут настолько поражены, что не смогут сопротивляться, мои люди будут в доме раньше, чем заглохнет эхо от взрыва. Вы понимаете?

— Отличная работа, — сказал Роджер.

— Скажите ему, как туда добраться, Стэн, — сказал Марино шоферу.

Дорога была простой. Он должен ехать по дороге из Трентона около мили с четвертью, затем повернуть на первом перекрестке налево, на грунтовую дорогу, которая спускается вниз к ручью и делает у самого ручья поворот налево, на холм. По обе стороны дороги растет кустарник. Потом спуститься к фермерскому дому и постройкам.

Роджер аккуратно следовал предписанию, и скоро «шевроле» катил по дороге к журчащему ручью. На гребне холма он взглянул вниз, на фермерский дом большое белое деревянное строение среди фруктовых деревьев и кустарника.

Никого не видно.

Он миновал коровий хлев, позади которого рылись в земле поросята, и Роджер сморщил нос от вони. Несколько кур бродили возле дома, одна толклась около передней двери, которая когда-то была белой, а теперь стала просто грязной. Краска обсыпалась, грязь заляпала дом на высоту двух футов. Роджер несколько секунд посидел в машине, чтобы его заметили те, кто внутри, и увидели, что он один. Выйдя, он выпрямился во весь рост, зная, что на него устремлено несколько пар глаз, что из каждого окна исходит опасность. Но ничего не произошло. Он поднялся по цементным ступенькам к двери и постучал.

Ничего не случилось.

Снова он постучал, уже кулаком, и когда опять никто не отозвался, повернул ручку и толкнул дверь. Она открылась. Гиссинг оставил ее открытой? Разрешат ли ему войти? Вот так просто? Не были ли следящие глаза и скрытые опасности плодом его воображения? Дом пуст, а ребенка Шоунов увезли?

Дверь вела прямо в комнату с низким потолком. Маленькие окна слабо пропускали свет. Комната заставлена старой мебелью. У окна прялка и стул, будто какая-то старая женщина работала здесь лишь несколько минут назад.

Две двери направо и налево. Он пошел налево, не пряча рук. Лицо его ничего не выражало. Все свои опасения он держал при себе. Он был готов ко всему — даже к голосу, раздавшемуся у него за спиной.

— Не двигайтесь, — произнес голос.

24. УСЛОВИЯ

Роджер не двигался.