Пришпоренный

— Боюсь, что да, мэм, — ответил Буш и снова повернулся к Хорнблауэру. — В любой момент могут подойти провиантские лихтеры.

— Боюсь, вы правы, мистер Буш, — сказал Хорнблауэр. — Держите меня в курсе, пожалуйста.

— Есть, сэр, — ответил Буш и удалился. Вот наконец, и остальные. Всякая неловкость исчезла, стоило миссис Мейсон усадить гостей за праздничный стол. Вытащили пробки, выпили. Миссис Мейсон настаивала, чтоб Мария разрезала свадебный пирог шпагой Хорнблауэра — она вообразила, что именно так поступают невесты флотских офицеров в высшем лондонском свете. Хорнблауэр не был в этом уверен — десять лет он прожил в твердом убеждении, что клинок ни в коем случае нельзя обнажать под крышей или под палубой. Но его робкие возражения были отброшены, и Мария, взяв шпагу двумя руками, под аплодисменты собравшихся разрезала пирог. Хорнблауэр меж тем с трудом сдерживал нетерпение. Наконец он забрал у нее шпагу и поспешно вытер с клинка сахарную глазурь, думая мрачно, приятно ли было бы собравшимся узнать, что когда-то он вытирал с него человеческую кровь. Он все еще занимался шпагой, когда услышал хриплый шепот трактирщика:

— Прошу прощения, сэр. Прошу прощения, сэр.

— Ну?

— Адмирал шлет вам свои приветствия и хотел бы видеть вас, когда вы сочтете это удобным.

Хорнблауэр замер со шпагой в руке, непонимающе глядя на трактирщика.

— Адмирал, сэр. Он в парадной комнате второго этажа, мы обычно называем ее адмиральской комнатой.

— Вы имеете в виду сэра Уильяма, конечно?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Мое почтение адмиралу и… нет, я поднимусь немедленно. Спасибо.

— Спасибо вам, сэр. Еще раз прошу прощения. Хорнблауэр сунул шпагу в ножны и оглядел собравшихся. Все внимательно следили за служанкой, раздававшей куски пирога. На него никто не глядел. Он поправил шпагу, проверил, хорошо ли завязан галстук, и незаметно вышел из комнаты, прихватив треуголку.

Хорнблауэр постучал в дверь адмиральской комнаты. На стук ответил глубокий, столь памятный Хорнблауэру голос:

— «Войдите». Помещение было такое большое, что даже четырехспальная кровать терялась в дальнем его конце — то же относились к секретарю, сидевшему за столом у окна. Корнваллис стоял посреди комнаты и, пока его не прервали, очевидно, диктовал.

— А, Хорнблауэр. Доброе утро.

— Доброе утро, сэр.

— Последний раз мы встречались с вами по поводу того ирландского бунтовщика. Насколько я помню, его пришлось повесить.

Корнваллис, «Голубоглазый Билли», почти не изменился за четыре года. Он по-прежнему был высок, сдержан и готов к любой неожиданности.

— Прошу садиться. Вина?

— Нет, спасибо, сэр.

— Это понятно, памятуя, откуда вы пришли. Приношу извинения, что прервал вашу свадьбу, но винить за это надо не меня, а Бони.

— Конечно, сэр. — Хорнблауэр чувствовал, что уместно было бы ответить покрасноречивей, но ничего не придумал.

— Я задержу вас совсем ненадолго. Вы знаете, что я назначен командовать Ла-Маншским флотом?

— Да, сэр.

— Вы знаете, что «Отчаянный» находится под моим началом?

— Я предполагал это, но не знал, сэр. — Адмиралтейское письмо на этот счет вы найдете у себя на судне.

— Да, сэр.

— Готов ли «Отчаянный» к отплытию?

— Нет, сэр.

Только правда и никаких оправданий.

— Как долго?

— Два дня, сэр. Больше, если будет задержка с боеприпасами.

Корнваллис пристально смотрел на Хорнблауэра, но тот твердо выдержал этот взгляд. Ему не в чем себя винить — еще девять дней назад «Отчаянный» стоял на приколе.

— Подводная часть обожжена и почищена?

— Да, сэр.

— Команда укомплектована?

— Да, сэр. Хорошая команда — сливки вербовки.

— Судно оттакелажено?

— Да, сэр.

— Реи подняты?

— Да, сэр.

— Офицеры назначены?

— Да, сэр. Лейтенант и четыре штурманских помощника.

— Вам понадобится вода и провизия на три месяца.

— Я могу загрузить воды и провианта на сто одиннадцать дней на полном рационе, сэр. Бондарня пришлет бочки в полдень. Я загружу все до заката, сэр.

— Вы отверповались?

— Да, сэр. Сейчас корабль на якоре в Спитхеде.

— Вы поработали неплохо, — сказал Корнваллис. Хорнблауэр изо всех сил старался не показать, что у него отлегло от сердца. Со стороны Корнваллиса это не просто одобрение, это — горячая похвала.

— Спасибо, сэр.

— Что еще вам нужно?

— Шкиперское имущество, сэр. Тросы, парусина, запасной рангоут.

— Не так-то просто будет заставить док со всем этим расстаться. Я с ними поговорю. И боеприпасы, вы сказали?

— Да, сэр. Артиллерийский склад ожидает прибытия девятифунтовых ядер. В запасе их нет совсем.

Десять минут назад Хорнблауэр подыскивал слова, чтоб угодить Марии. Сейчас он подыскивал слова, чтоб честно доложиться Корнваллису.

— С этим я тоже разберусь, — сказал Корнваллис. — Вы должны быть готовы к отплытию послезавтра, если позволит ветер.

— Да, сэр.

— Теперь о приказах. В письменном виде вы получите их в течение дня, но мне лучше изложить их сейчас, пока вы можете задавать вопросы. Скоро начнется война. Она еще не объявлена, но Бони может нас вынудить.

— Да, сэр.

— Я установлю блокаду Бреста, как только смогу вывести флот в море, а вы отправитесь впереди нас.

— Да, сэр.