Присягнувшие Тьме

Врач возился с завязками робы, закрепленными на спине.

– Чудо уже то, что у него заработало сердце, – вздохнул он. – Когда его выловили, он был мертв.

– Вы хотите сказать…

– Клиническая смерть. Не будь вода такой холодной, мы ничего не могли бы сделать. А так организм находился в условиях гипотермии, что замедлило проникновение воды в ткани. Ребята из Шартра оказались на редкость находчивыми. Они попытались сделать невозможное – разогрели ему кровь. И это сработало. Настоящее воскрешение.

– Как вы сказали?

Свендсен, торчавший поблизости, тут же встрял в разговор:

– Я тебе объясню…

Я едва не сжег его взглядом. Врач посмотрел на часы:

– Мне правда надо идти…

И тут меня прорвало:

– За этими дверьми погибает мой лучший друг, и я хочу знать, что с ним!

– Прошу меня простить, – улыбнулся врач, – диагноз еще не до конца ясен. Мы проводим тесты, чтобы понять, насколько глубоко он погружен в кому.

– А физическое состояние?

– Жизнь к нему вернулась, но беда в том, что мы не можем его разбудить… И даже если он очнется, неизвестно, каким он станет. Все зависит от того, насколько поврежден мозг. Поймите, ваш друг вернулся с того света. Его мозг подвергся кислородному голоданию, что не могло не вызвать разрушений.

– Но ведь кома бывает разная?

– Да, вы правы. Есть вегетативное состояние, когда пациент реагирует на некоторые раздражители, и настоящая кома, то есть полное отключение. Похоже, ваш друг – где-то посередине. Вам лучше поговорить с Эриком Тюилье, он невропатолог. (Я записал имя в блокнот.) Это он сейчас проводит тесты. Договоритесь с ним о встрече на завтра.

Он снова взглянул на часы и добавил уже тише:

– И вот еще что… Я не стал спрашивать у его жены, но… Ваш друг принимал наркотики?

– Конечно нет! С чего вы взяли?

– На сгибе локтя у него следы от уколов.

– Может, ему кололи какое-то лекарство?

– Жена говорит, что нет. Она в этом совершенно уверена.

Врач, наконец, стянул с себя робу и протянул мне руку:

– Мне действительно пора идти. Меня ждут в другом отделении.

Я пожал ему руку в ответ, и тут двери снова раскрылись. На пороге стояла Лора, жена Люка, в бумажном халате и надвинутой на лоб медицинской шапочке. Она пыталась сделать шаг, но ноги ее не держали. Я бросился к ней. Она резко отстранилась, словно испугавшись – то ли моего голоса, то ли одного моего вида. Она посмотрела на меня холодным и ничего не выражающим взглядом.

– Лора! Если тебе что-нибудь нужно, ты только скажи…

Она отрицательно качнула головой. Лора никогда не была красавицей, а сейчас и вовсе напоминала привидение.

– Вчера вечером, – торопливо заговорила она, – он сказал, чтобы мы уезжали без него. А он пока останется в Верне. Не знаю, что там случилось… Ничего не знаю…

Ее шепот перешел в бессвязное бормотание. Мне хотелось ее обнять, успокоить, но я не мог решиться на подобную фамильярность. Ни теперь, ни раньше. На всякий случай я сказал:

– Он выкарабкается, я уверен. Мы…

Она смерила меня ледяным взглядом. Глаза ее враждебно сверкнули.

– Это все ваша работа! Ваша гребаная работа!

– Не говори так. Это…

Я не успел договорить, потому что Лора разрыдалась. Мне снова захотелось ее утешить, и снова я не посмел к ней прикоснуться. Опустив глаза, я заметил, что под халатом на ней пальто, застегнутое вкривь и вкось. Я почувствовал, что и сам сейчас заплачу.

Она высморкалась и прошептала:

– Я пойду… Меня девочки ждут…

– Где они сейчас?

– В школе. Я их оставила на продленке.

В ушах у меня шумело, наши с Лорой голоса звучали как сквозь вату.

– Отвезти тебя?

– Я на машине.

Она снова принялась сморкаться, а я все никак не мог отвести от нее взгляда. Выступающие, как у кролика, передние зубы, узкое лицо в обрамлении подернутых сединой кудряшек, похожих на пейсы раввина. В памяти невольно всплыли слова Люка, одна из тех циничных фраз, на которые он был мастер: «Женитьба? Этот вопрос следует решить как можно скорее, чтобы больше о нем не думать». Именно так он и сделал: «импортировал» эту девицу откуда-то из Пиренеев, где они оба родились, и по-быстрому сделал ей двух детей. Не зная, что еще сказать, я пробормотал:

– Я тебе вечером позвоню.

Она кивнула и направилась к вестибюлю. Я обернулся – анестезиолог уже ушел. Только Свендсен по-прежнему торчал здесь – вездесущий Свендсен. На скамье валялся брошенный врачом халат. Я взял его.

– Пойду к Люку.

– Брось, не валяй дурака! – Он решительно схватил меня за руку. – Ты же слышал – врач сказал, что они проводят тесты.

Я с раздражением выдернул руку, а он все бубнил, стараясь меня вразумить:

– Приходи завтра, Мат, так будет лучше для всех.

Во мне поднялась волна бессильного гнева. Свендсен был прав. Пусть врачи делают свое дело. Чем я могу помочь человеку, утыканному зондами и капельницами?