Прислуга в гостинице духов (СИ)

Когда Герман отошел на несколько шагов назад, я замерла, боясь сделать малейшее движение. Потому что вдруг отчетливо поняла, что сейчас произойдет, и насколько сильно мы рискуем. А еще поняла, что весь мой боевой настрой не стоил и выеденного яйца, так как костер к этому времени стал еще больше — да он вообще увеличивался с каждой секундой! Такой обычному человеку не перепрыгивать, а на вертолете перелетать нужно! Это я утрирую, конечно, но все-таки.

Перед нами колыхалось из стороны в сторону яркое красно-желтое пламя. Искры перемешивались с парящими огоньками, отражались в глазах собравшихся вокруг духов и ложились на окружающий лесной мир красочными мазками. Руки Германа, удерживающие меня, казались стальными. В нашем поселке молодежь всегда любила подурачиться, и парни на руках меня таскали неоднократно, но таких ощущений я еще не испытывала. В прикосновениях безликоборца не могло быть ничего романтичного или интимного, но… я почему-то, неожиданно для самой себя, ощутила смущение. Слишком уж легким был подол платья, и горячие мужские ладони фактически касались моей кожи. Кроме того, мне не оставалось ничего другого, кроме как обхватить Германа за шею, а когда он сорвался с места — вцепиться в него изо всех сил и прижаться, как к единственному спасению в жизни.

Это было нереально. Даже нереальнее, чем ярмарка и само существование духов. Время словно специально замедлилось, позволив прочувствовать каждую секунду, каждый короткий миг нашего совместного полета. А это был именно он — полет.

Я не знала, как Герман это сделал, да и, откровенно говоря, в тот момент об этом не задумывалась. Казалось, пламя было повсюду, лизало защищенные босоножками пятки, щекотало открытые щиколотки и освещало пряди волос. Они — карамельные — путались с волосами пшеничными, окружающими безликоборца сияющим ореолом. Зачарованная и испуганная происходящим, я обвела взглядом будто бы замедленно хлопающих в ладоши духов, покачивающиеся кроны высоких деревьев, бьющие фонтаны, на воду в которых тоже легли алые блики… а затем посмотрела на Германа. Кончиком носа почти касаясь его щеки, я впервые рассмотрела короткую светлую щетину, твердый, выступающий вперед подбородок и пересекающий висок шрам в форме кривого креста.

А время все растягивалось, замедляясь до невозможного и предоставляя мне все новые и новые возможности пить настоящее, чувствуя полный его вкус. Герман выглядел сосредоточенным, сконцентрированным, но ни на секунду в себе не сомневающимся. Наверное, именно поэтому я перестала бояться так же быстро, как начала и где-то глубоко внутри даже не хотела, чтобы этот прыжок заканчивался…

Но он закончился. Пламя осталось позади и всего через пару мгновений погасло, мир снова наполнился звуками, а я продолжала смотреть на решительный профиль безликоборца, почему-то не в силах от него оторваться. Не отвела глаз, даже когда он вдруг обернулся ко мне, и наши взгляды столкнулись.

А глаза у него вовсе не серые. Скорее дымчатые, с почти незаметными зелеными крапинками…

Совсем ненадолго они стали открытыми, демонстрирующими одновременно и простые человеческие чувства, и что-то потустороннее — было в этих глазах нечто мистическое, неподвластное обычным людям. Но как только мои ноги коснулись твердой земли, открытость исчезла, заковавшись непроницаемым панцирем.

— Торовецнлос! — довольно воскликнул один близнец.

— Торовецнлос! — повторил другой.

— Торовецнлос! — зааплодировав, подхватили зрители.

— Торовецнлосские танцы! — теперь уже разом объявили близнецы.

Следом они чуть ли не скороговоркой проговорили условия очередного испытания, которое заключалось в демонстрации танцевальных умений. Парам предстояло импровизировать, демонстрируя при этом ловкость, грациозность и самое главное — единство и страсть.

Услышав последнее требование, я подавилась воздухом. Незаметно покосилась на Германа, опасаясь, что уж сейчас он точно психанет и пошлет всех куда подальше, но безликоборец, как ни странно, остался бесстрастным. Только плечами раздраженно передернул.

Тем не менее, я не обольщалась. Через костер он старался перепрыгнуть, так как от этого зависела ни много, ни мало — его жизнь. А вот танцы, как и победа, ему не сдались и даром.

Зазвучавшая музыка была очень необычной. Будучи меломаном, я различила в ней оттенки множества направлений и даже культур. Не слишком быстрая, с четким ритмом, но с плавными перезвонами колокольчиков, она заворожила с первых нот. У нас почти не было времени на передышку, а вдобавок не обошлось без сложностей. Затухнувшее было пламя, вспыхнуло вновь отдельными костерками, окружившими каждую пару.

Вот теперь огонь точно был повсюду…

Я полагала, что Герман станет бездействовать, позволив нам спокойно проиграть, поэтому решила взять дело в свои руки. Танцевала я не то чтобы отлично, но, по моим представлениям, вполне сносно. И все же с победой почти попрощалась — потрясающих танцевальных умений от Германа не ожидала, — хотя и намеревалась приложить для нее максимум стараний.