Приснись мне, убийца

Он увидел наконец выражение лица Большакова и осекся.

– Кладбище! – потрясенно произнес Большаков.

Он заметно побледнел.

– Что?! – отрывисто спросил Хургин.

– У них у всех незадолго до случившегося кто-нибудь умер!

– У кого – у них?

– У людей, которые погибали, которых Козлов видел в своих снах! Я на эту особенность еще тогда обратил внимание, но не мог этой закономерности объяснить! Убийства происходили вскоре после того, как эти люди, жертвы, кого-нибудь схоронили! Кладбище! Все правильно вы говорили! Алексея на кладбище надо искать! – Большаков рассмеялся дробным нервным смехом и замотал головой. – Он где-то на кладбище работает! Понимаете? Он видит похоронные процессии, по два или три десятка за день. И выбирает свою будущую жертву!

– По какому принципу?

– Не знаю. Это и неважно сейчас. Можно предположить, что он выслеживает тех, кто одинок. Небольшая, в несколько человек, процессия, родственников – почти никого, безутешная вдова рыдает над гробом, и уже ясно, что она одна осталась в доме, ею и надо заняться, это почти безопасно. Вот так и происходит отбор, я думаю. – Большаков потер ладонью лоб. – Да, именно так. Девушка, которая осталась жива и Козлова опознала, была ведь приезжая. И Козлов еще тогда сказал, что он, идя на убийство там, во сне, почему-то знал, что девушки не должно быть в квартире. А ее действительно не должно было быть, она собиралась уезжать после похорон, но не купила билет и заночевала у своего дядюшки, того самого, которого в ту же ночь убили. Значит, убийца выслеживает свои жертвы, у него своя методика отбора.

Большаков был возбужден – совсем как в ту минуту, когда он вошел в кабинет Хургина.

– Мы возьмем его! Прямо сейчас!

Придвинул к себе телефонный аппарат, позвонил в управление, вызвал машину с людьми. Все, кажется, встало на свое место – так ему казалось. Он еще не подозревал о разочаровании, которое ему вскоре предстояло испытать.

Глава 48

В машине, кроме Большакова, были два оперативника.

– Он на Северном кладбище работает, – говорил Большаков, нервно потирая руки. – Кем – не знаю, но он там, я уверен. – Обернулся к сидевшему сзади оперативнику: – Как же мы кладбище прежде не проверили? А, Коля?

– Ваша промашка, Игорь Андреевич. Вы проморгали. Нам-то что, наше дело маленькое. Скажут: «Проверить!» – проверим. Скажут: «Задержать!» – задержим.

– Ты всегда ни при чем… Моя хата с краю… – погрозил пальцем Большаков, но в душе сознавал, что Коля прав.

Проехали мимо трубного завода, миновали железнодорожный переезд.

– Уже скоро, – сказал Большаков. – Значит, так: тип очень опасный, людей режет, как мясник. Использует все, что под руку попадается, одну старушку даже сковородой убил. Поэтому никакой расслабленности, чтоб в полсекунды ему браслеты надели.

– За нами не заржавеет, – мрачно произнес Коля. Ворота кладбища были распахнуты. Старушка у входа торговала цветами. Большаков купил букет, не выходя из машины.

– Вперед! – велел водителю.

Машина медленно покатила по аллее. Большаков держал букет высоко, чтобы со стороны было видно: безутешные родственники едут на могилу.

– Напрасные траты, – буркнул с заднего сиденья Коля. – Вам стоимость цветов все равно не возместят, Игорь Андреевич.

– По сторонам смотри! – оборвал его Большаков. Кладбищенская контора оказалась в самом конце аллеи. Большаков, не выпуская цветов из рук, со скорбным выражением лица вышел из машины. Оперативники разделились: один завернул за угол здания. Коля направился следом за Большаковым.

В небольшой, с затхлым запахом комнате сидели трое мужчин. Они обернулись одновременно, когда открылась дверь, – среди них не было человека, которого искал Большаков. Убедившись в этом, Большаков швырнул в сторону уже ненужный букет, коротко спросил:

– Кто директор?

– Я.

Неказистый рыжеволосый мужичонка. Большаков махнул у него перед носом удостоверением – ровно столько времени показывал удостоверение, чтобы директор кладбища успел звезды на погонах рассмотреть.

– Я из милиции.

Директор испуганно махнул рукой своим товарищам: оставьте, мол, нас с гостем. Мужчины было поднялись, но Большаков рявкнул:

– Сидеть! Никому не выходить из помещения!

Коля из окна рассматривал близкие могилы. Большаков извлек из кармана фотографию Олега Козлова, небрежно бросил на стол:

– Мы ищем этого человека!

Директор взял снимок в руки, долго всматривался. Рука со снимком дрожала.

– Не знаю такого, – сказал наконец.

– Лучше всмотритесь! – произнес с досадой Большаков. – Он шастал здесь совсем недавно, вы должны были его видеть!

– Нет, не видел, – качнул головой рыжеволосый.

– А это кто? – ткнул пальцем в мужчин Большаков.

– Наши работники.

– Пусть и они посмотрят!

Они почти и не всматривались в снимок. Только взглянули – и дружно замотали головами. Были похожи на нашкодивших мальчишек: натворили бед, но не хотят признаваться. Большаков сел напротив, расстегнул пиджак так, чтобы был виден пистолет в кобуре под мышкой, произнес значительно и с угрозой:

– Я официально предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний.

Этого ему показалось мало, и он уточнил: