Prison (СИ)

Я оказалась в темной комнате, освещаемой лишь огнем свечи. Но таким холодным и неестественным… Нежные руки обладателя этого голоса положили мою голову к себе на колени и стали ласково перебирать пряди моих волос, пропуская их сквозь пальцы. Я закрыла глаза, с которых все еще падали слезы.

— Теперь все будет хорошо. Я здесь, — мягкий шепот убаюкивал, но при этом снова вселял это зудящее чувство тоски. — Я снова с тобой…

— Мама… — прошептала я.

С каждым поглаживающим движением ее руки мне все больше и больше хотелось забыться в ее объятиях, но внезапно мне в голову пришла сумасшедшая мысль.

— Мама? — тихо позвала я.

— Да, милая, — тут же отозвалась моя мать.

— Как меня зовут? — вопрос этот почему-то сорвался с уст еще до того, как я осознала, что спрашиваю не потому, что не могу, в принципе, вспомнить, кто я такая, а потому, что он мучил меня очень недавно. И постоянно ответ находится так близко…

— Я не могу вспомнить, — с разочарованием в самой себе произнесла мама. — Надо… Где Вало? Где он? Он сказал, что встретит тебя.

Я с досадой вспомнила того юношу, что привел меня к штормящему морю. Его светлые волосы, ямочки на щеках, которые так не соответствовали печальному взгляду. Брат. Почему я не узнала тебя?

— Ты давно его видела? — я подняла голову с ее колен и посмотрела в лицо матери. Она устремила свой взгляд куда-то вдаль, мимо догорающей свечи, будто пытаясь высмотреть во тьме что-то, что она давно ищет.

— Милая, — ее голос дрогнул. Казалось, она даже не услышала моего вопроса. — Где Вало? Где твой брат? — спросила она и горько заплакала. — Пламя сейчас погаснет, и я снова останусь одна. Где твоя сестра? Ты ее не видела? Ты видела Вало? Где Нурава? — вопросы сыпались, едва успевая сменить друг друга. Мне было так жаль ее. Я попыталась встать и подойти к свече, но мама так крепко вцепилась в мою руку… Совсем как недавно меня держал Вало.

— Мама, пусти, я могу помочь тебе! — в отчаянии крикнула я, пытаясь высвободиться из ее неестественно крепкой хватки. — Пусти!

Я с огромным трудом вырвалась, несмотря на крики матери и ее слезную мольбу остаться рядом с ней, медленно подошла к свече. В старом подсвечнике стояла большая, грязно-желтого цвета свеча, и на конце ее фитиля пламя почему-то начинало постепенно угасать. Словно жизнь в умирающем теле, оно пульсировало все реже и реже, слабее и слабее. Но я точно знала, что могу исправить это. Только вот как?

Маленький огонечек последний раз засиял и тихонько погас, погружая меня и мою маму во мрак. Рыдания стихли. Наступила зловещая тишина, нарушаемая лишь моим тяжелым дыханием. В страхе я нащупала кончик свечи, схватила фитиль двумя пальцами и, машинально, словно делала это раньше много тысяч раз, зажгла его теплым, ярко-желтым светом, всего лишь крутанув обугленную веревочку пальцами.

— Я уж думала, что ты никогда не догадаешься! — раздался звонкий голосок за моей спиной.

Нурава! Сестрица! Как же я рада ее видеть! Она выглядела такой настоящей, по сравнению с братом и мамой. Кстати, где мама?!

В панике я стала оглядываться вокруг, но в пустой комнате не было никого, кроме нас двоих.

— Не волнуйся ты так! — улыбнулась сестра. — Это была не мама. Это дочка твоего возлюбленного развлекается так. Ну и характер у нее!

Я смотрела непонимающим взглядом на смеющееся лицо сестры, которая, упомянув о характере Хель, скорчила рожу и закатила глаза. Наверно, не стоит так говорить о хозяйке этого мира, будучи его обитателями. Как странно, я помню, что Хель — дочь кого-то, кто значит для меня очень много, но вот только кого?

— Пытаешься вернуть воспоминания? — понимающе кивнула Нурава. — Пойдем за мной, а то ты лопнешь от натуги! Ты так комично смотришься! — хихикнула она.

— Но как? Мы же… — я огляделась. Вокруг были четыре голые стены. Мрак, озаряемый лишь ярким пламенем свечи.

— Все очень просто! Посмотри! — она подняла указательный палец вверх, и я устремила свой взгляд за ним, задрав к верху голову.

Над нами было множество мерцающих звезд, которые притягивали к себе своей красотой. Я невольно улыбнулась. Вместо едкого запаха дыма от горящей свечи, можно было вдохнуть сладковатый запах свежескошенной травы.

— Здесь есть места и получше тех, что ты видела, — Нурава потянула меня за руку, и я с удивлением отметила, что ее рука теплее моей.

— Нурава, ты… — от удивления я стала запинаться. — Ты живая?!

— Нет, глупая! — захохотала сестра. — Ты бы сейчас видела себя! — она продолжала хохотать, запрокинув голову вверх. — Меня убили тогда вместе с мамой. Мы защищались, как тигрицы! — в голосе девушки зазвучали нотки напускной гордости. — Но эти уроды — профессиональные воины, а мы всего лишь два хрупких ювелира, — с досадой закончила она.

— Тогда почему ты… другая? — я окончательно запуталась. Если сестра говорит, что моя мать была ненастоящая, то и брат, обнимавший меня на берегу моря, тоже был ненастоящим?