Пристанище для уходящих. Книга первая. Облик неизбежности

– Ее зовут Адалинда Ланге, она шведка. Выросла в Стокгольме в семье мелких дворян, не имеющих реального веса при дворе. – Он помолчал, подбирая слова, нащупывая в воспоминаниях что-то хорошее, чем мог бы поделиться. – Я хотел бы рассказать тебе о большой и светлой любви между нами, но этого не было. Мы провели вместе несколько недель, нам было хорошо, потом… она уехала. – Он странно запнулся, ощущая обиду. При случае нужно узнать обстоятельства их расставания. – Я даже не знал, что она беременна, пока, спустя несколько месяцев, мои люди не сообщили об этом. Адалинда уехала в Этерштейн. Ты родилась в Торхау, там же, где и я. Как будто все это было предопределено. – Рейнер устало усмехнулся, а я ошарашенно пыталась переварить новую информацию. – Вскоре после твоего рождения, мои люди привезли вас сюда, в Портленд. Я пытался найти с Адалиндой общий язык, обеспечить ей приемлемый уровень жизни, достучаться до нее. Ради тебя. Но ее интересовало другое. – Я снова ощутила его презрение и раздражение. – И как бы мы ни играли в семью… – Он снова запнулся. Было совершенно ясно, что эти воспоминания ему неприятны, он без конца подавлял вспышки злости, – …все было бесполезно. Адалинда не понимала опасности, думала, я преувеличиваю, хотела договориться сама.

– С Виктором? – мягко спросила я. Сейчас мне хотелось только одного: чтобы отец перестал мучиться, а для этого нужно завершить рассказ. Значит, нужно скорее обсудить все причины.

Глаза Рейнера сверкнули:

– Откуда ты знаешь о Викторе?

– Ник упомянул это имя. Он сказал, что нас с Келли преследовали люди Виктора. Кто это?

Рейнер держал мою руку, как держат крохотных птиц со сломанным крылом – осторожно и деликатно. Перебирая воспоминания, он ощущал печаль, скорбь и тоску.

– За несколько месяцев до твоего рождения случилась катастрофа – погиб наследный принц Эрик.

В нем поднялся такой шквал эмоций, что я не решилась спрашивать о деталях. Эрик был важен для него, и он умер. Отец вздохнул и собрался с силами для продолжения.

– Смерть наследника резко изменила ситуацию в Этерштейне. Все, кто мог, хотели урвать кусок чужого пирога. И их методы были не всегда…, – он замялся, – … корректны. Отзвуки этой битвы докатились даже до меня.

Я почувствовала, как неприятно ему вспоминать о том времени, его досаду.

– После нескольких громких скандалов и разоблачений на место самого вероятного наследника престола выдвинулся Виктор Кёниг – мой двоюродный брат, племянник короля. – При упоминании имени Виктора в нем каждый раз вспыхивала холодная ярость. – Тогда я плохо его знал. Но как только он вышел на политическую арену, я следил за ним через своих людей в Этерштейне. Виктор всегда проявлял тщеславие и амбициозность, и я относился к нему настороженно.

Он посмотрел на меня, и я сначала ощутила, а потом увидела это в его глазах: чувство вины за то, что не смог защитить, уберечь; стыд за проявленную слабость, презрение к самому себе.

– Когда родилась ты, это снова качнуло чашу весов. Ты оказалась под ударом всего через минуту после рождения. – На меня пролилось злое бессилие и жгучая ненависть. – Виктор не смог стерпеть такого конкурента.

– Конкурента? – непослушными губами прошептала я.

Рейнер обреченно кивнул:

– На данный момент ты единственный прямой наследник короля Этерштейна Фредерика Седьмого. Когда король узнал, что Адалинда беременна моим ребенком, он издал специальный указ, который возвращал тебе все права наследования, игнорируя мое отречение. И после вступления указа в силу ты автоматически оказалась в очереди перед Виктором.

– А как же ты? – понимание разворачивалось во мне, обволакивая липкой горечью.

– Я отрекся от всех притязаний на престол двадцать пять лет назад. Но указ Короля наделил тебя всеми правами полноправного наследника престола, – снова презрение к себе.

– Поэтому вы меня прятали? От Виктора? – наконец-то картина в голове начала складываться. – А что бы он сделал, если бы добрался до меня?

Отец колебался, но не уловить его эмоции было невозможно: ярость, почти бешенство.

– Он не доберется до тебя, – сказал он твердо, еле сдерживая гнев.

– А если доберется? Что тогда? Он меня убьет? – паника возникла на краю сознания и грозила затопить целиком. Я вскочила и выдернула ладонь из его руки. – Он пытался меня убить, когда я только родилась? А Келли всю жизнь защищала меня от убийцы? Ее убили вместо меня?

Слезы потекли по щекам. Унижение и бессилие вспыхнули с такой силой, как никогда прежде. В голове бушевала неразбериха из кусков новой информации, домыслов и фантазий. Все это вертелось в сумбуре, сбивая с толку, не давая возможности перевести дух. Я хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу.

Как удар током меня прошили испуг и растерянность, я не сразу поняла, в чем дело, пока не услышала взволнованный голос:

– Тебе нечего бояться…

Он держал мое лицо в ладонях и, заглядывая в глаза, что-то говорил. Я воспринимала только отдельные куски.

– …буду защищать тебя…, чего бы мне это не стоило, …не грозит…