Пристанище пилигримов

Если Эллочка заигрывала с мальчишками, которым только-только исполнилось шестнадцать, то Элеонора Геннадьевна умела держать дистанцию с самыми отъявленными отморозками, которые даже в мыслях не допускали никакого амикошонства, а напротив, относились к этой женщине с особым трепетом, потому что считали её достоянием района – этаким бриллиантом в коллекции шлюх.

В середине 80-х началась бурная сексуальная революция, и появилось огромное количество гулящих женщин и доступных девушек. В то время мне казалось, что все вокруг только и говорят о сексе, которого в стране не было семьдесят лет. Хватит – настрадались! Теперь мы будем трахать всё что не приколочено! В типовых советских квартирках обычных панельных домов разворачивались настоящие оргии с участием комсомольцев и комсомолок.

Элеонора была для дворовых пацанов не только объектом вожделения, но и духовным наставником – этаким гуру. Она разговаривала с мальчишками, слушала их, давала правильные советы, и тантрический секс с этой женщиной кардинально отличался от грубого и грязного соития с Маринкой Калимулиной, когда приходилось ждать своей очереди, а потом тебя ещё подгоняли другие участники «марафона». Эллочка была интеллигентной, умной и обаятельной, а если к этому прибавить ещё роскошную грудь и уникальную жопу, то она была просто находкой для паренька, который мечтал расстаться с девственностью.

В белом накрахмаленном халате она казалась необъятной – на меня словно рухнул огромный сугроб, а когда из распахнутого декольте на моё лицо повалились её большие тяжёлые груди с растянутыми розовыми сосками, то я чуть не задохнулся под ней, – клянусь, каждая сися была размером с молочный бидон. В этой механической долбёжке под скрип старенького дивана я не открыл для себя ничего «охуительного», как обещали пацаны, которые уже прошли через этот «конвейер». Для меня по-прежнему оставался самым ярким эротическим воспоминанием тот первый поцелуй, который мне подарила Настя в июне 1977 года. Я никогда не забуду эти нежные губки и пронырливый солёный язычок.

А что касается секса, я долгое время относился к нему прохладно. Я не умел трансформировать любовь в похоть, как это делают многие, поэтому для меня любить женщину и заниматься с ней любовью – это не одно и то же, а если быть более точным – диаметрально противоположные понятия, которые никогда не совпадали в моей жизни.

Мне казалось, что настоящую любовь могут олицетворять только высокие человеческие отношения, в которых не будет животной составляющей – не будет утомительной и бессмысленной возни под одеялом, не будет обмена биологическими жидкостями и половыми инфекциями, не будет ревности и взаимных упрёков, не будет в конце концов пресыщения и, как следствие, любовных разочарований. Семейные парочки даже не замечают, как секс постепенно и незаметно, словно вирус, подтачивает их отношения, – да-да, именно секс, задумайтесь об этом.

«К чему эти бессмысленные телодвижения?» – частенько повторял я и нехотя, с ленцой, давил очередную девушку, словно недокуренную сигарету в пепельнице. Преодолевая свою природную стыдливость и брезгливость, пытался экспериментировать. Корчил из себя ненасытного викинга, вернувшегося из дальнего похода, а сам только и думал о том, как бы побыстрее добраться до ванной – сделать спринцевание, полоскание и клизму из марганцовки.

После «бурного» секса и финальных поцелуев, предусмотренных этикетом, я на час пропадал в ванной, меланхолично напевая себе под нос «Призрачно всё в этом мире бушующем», а моя очередная подружка постепенно вырубалась под мерно струящийся водопад, так и не дождавшись продолжения этой стремительной увертюры.

Для меня было гораздо важнее поставить «галочку» с очередной нимфой, нежели получать от общения и совокупления с ней хоть какое-то удовольствие, – я просто занимался коллекционированием «бабочек», как это делал достопочтенный Владимир Владимирович Набоков. Я не любил женщин и не хотел их – как и в подростковом возрасте я оставался убеждённым гинофобом.

Однажды меня посетила странная мысль: «А может, я латентный гомосексуалист?» Я начал присматриваться повнимательнее к своим друзьям, особенно когда мы парились в бане или после тренировки принимали душ. Когда я представил себя на секундочку в этой роли, то я почувствовал настоящее отвращение – вплоть до идиосинкразии. «Как с этими волосатыми чудовищами трахаются бабы?!» – возопил я где-то в глубине души и окончательно успокоился: «Слава Богу, что я не пидорас… Я просто ещё не встретил девушку, которая смогла бы меня приручить».