Пристойное поведение

— Забудешь тут, до сих пор каждый день эту тему обсуждаем, — моментально выкручивается, глядя на меня. Хмурится. Мне кажется, что наши взгляды слишком очевидны, еще капелька — и нас раскроют. На секунду раньше, чем станет слишком поздно, Егор отводит глаза, обрубая зрительный контакт, отчего мне становится неуютно и тоскливо. Мое нахождение здесь определенно точно его нервирует. Он не знает, чего ожидать от меня.

Что, устроить тебе скандал, мой Мистер? Практически хочется это сделать.

— Девочки, это и правда девица с работы, я видела ее в офисе несколько раз, — неожиданно заступается за Егора Ксюша. — Более того, она — лесбиянка. Родной, откроешь нам вино? — просит, доставая из холодильника первую бутылку.

Практически сразу, как мы появляемся, Егор пытается свалить, но отпускать его не очень-то собираются: находятся различные предлоги, темы для разговоров. Ксюша выглядит довольной жизнью. Позитивная фея, которая никак не отлепится от своего любимого муженька. То приобнимет его со спины, то поцелует в щеку, то погладит по руке. Позабыв о конспирации, я зорко слежу за его реакцией, но не нахожу ничего, к чему можно было придраться, будучи на моем месте. Да, он ее не отпихивает и не грубит ей, но это было бы действительно странно и некрасиво с его стороны. Если он и касается ее, то исключительно такими жестами, которые мог бы позволить в отношении, например, кого-нибудь из нас. С заботой, но ни грамма лишнего.

И тем не менее, этого более чем достаточно, чтобы вновь почувствовать себя ходячей по ножам русалочкой. Я ревную его к прошлому и к иллюзорному настоящему. Ревную к этой кухне, на которой он знает, где что лежит. К шторам, которые он только что вешал. К каждой вещи, что не принадлежит мне.

Каждый раз, когда она к нему обращается, меня словно током прошибает, волосы на теле встают дыбом. И в какой-то момент начинает казаться, что она обо всем догадалась и решила испытать нас. В груди больно. Весь вечер тупая ноющая боль в районе сердца. Но уйти при этом нет никакой возможности, потому что понимаю — я должна их увидеть своими глазами. Понаблюдать, сделать выводы.

— Егор, а ты знаком с актерами сериалов, над которыми работаешь? — спрашивает Василиса будничным тоном, а сама пальцы сцепила и под стол спрятала.

— А как же, — отвечает он, разливая в очередной раз вино по бокалам. Ксюше — яблочный сок.

— А тебя с кем нужно познакомить? — спрашивает напрямую, глядя ей в глаза, от прямоты Василиса теряется, начинает заикаться. Мы улыбаемся. — Дай угадаю. Ласточкин? — кривится.

— Нет, с чего ты взял! Просто интересуюсь. Что, спросить нельзя? А… можешь? — с надеждой, густо покраснев при этом. Теперь мы смеемся в голос, вспоминая ее старое увлечение. Василиса возмущенно смотрит на Ксюшу, которая тут же начинает оправдываться:

— Я ему ничего не говорила!

— Да конечно! — раздражается Василиса. — Ты вообще не умеешь держать язык за зубами!

— Я помочь тебе хотела, вот и все!

— Могу, но не советую, — прерывает их Егор.

Все смотрят на него в ожидании продолжения, он усмехается:

— Его постоянные депрессии задолбали всю команду, — качает головой, а затем обещает в следующий раз рассказать пару забавных случаев, жаль, сегодня ему пора бежать.

Девочки расстраиваются, потому что не терпится узнать, какой именно информацией он может поделиться. Начинают умолять остаться еще немного.

Мучительные двадцать минут позади, а по ощущениям — часов десять. Егор так и не садится за стол, стоит, облокотившись о столешницу.

Одет он в джинсы и рубашку, я стараюсь не пялиться на его руки и губы. На него всего. Мы расстались вчера вечером, и я жутко соскучилась по его объятиям. В мою сторону он практически не смотрит. Абсолютное равнодушие. Судя по всему, конспирация этому парню дается без каких-либо проблем. Чертовски он хороший актер, как и все мужики-мудаки, впрочем, бери любого в киноиндустрию. Если нужно откреститься от любовницы, каждый претендует на Оскар.

— Ксюш, у тебя нет но-шпы? — спрашивает Саша. — У Вероники живот болит. У нее даже лицо сероватое, погляди только.

Теперь все внимательно смотрят на меня — потрясающе.

— Сходить купить? — хватается за предлог удрать Егор.

— Да нет, я сама, — подрываюсь с места. Еще чего, это мой способ выбраться! Без боя уступать его не собираюсь!

— У меня все есть, одну минуту, — хлопочет Ксюша. — У меня всегда все есть, не сомневайтесь даже. Сейчас принесу. Куда же я переложила аптечку…

Сославшись на плохое самочувствие, я мрачно сижу в уголочке, наблюдая за тем, как Ксюша строит из себя идеальную жену, и гадаю, кто в нашей троице самый главный идиот?

Ревность вновь проложила дорожку в ад, и я бегу по ней вприпрыжку, как с горы вниз, зная, что, скорее всего, споткнусь у подножия. И шею сломаю. Пытаюсь, но не могу остановиться. Пью. Много.

«Ты мой единственный настоящий друг», — в голове звучат его слова. Я помню его дрожащие руки, когда он вливал в себя виски в первый вечер нашего знакомства. Я помню, как он отходил после какой-то дряни всю ночь в моих объятиях.

С ее легкой руки.