Пристрели их, майор!

В разговоре вновь образовалась продолжительная пауза. Майор взглянул на наручные часы, а затем, слегка поморщившись, повел кистью. Взгляды сотрудника ФСБ и чеченца встретились. Они продолжали молчать, но по одному этому взгляду Панкратов понял, что Муса не врет. Он действительно не имеет никакого отношения к тем событиям, что происходили в Екатеринбурге в последнее время. Глаза Арсения, в свою очередь, тоже сказали Мусе о многом. Глядя в них, он понял, что майор прекрасно знает, кто он такой и чем занимается в последнее время. Однако Панкратов никогда не позволит себе произнести этого вслух. Так же, как они, по взаимной молчаливой договоренности, никогда не стали бы обсуждать события шестилетней давности, когда именно через Панкратова, вышедшего с Мусой на связь по телефону, и благодаря сведениям последнего была накрыта в Питере крупная террористическая группировка Абдуль-Азиза…

Арсений и Муса знали друга слишком давно, и их отношения носили определенный, понятный только им двоим характер. В лишних словах они не нуждались. Все было понятно и без них.

— У тебя хоть какие-нибудь наколки есть? — Муса закурил и протянул раскрытую пачку «Мальборо» Панкратову. Тот отрицательно покачал головой. — Приметы преступников, характер группировки, свидетельские показания? Хоть что-нибудь?

— Очень мало, — неохотно признался майор. — У одного из преступников шрам на подбородке.

Муса поморщился.

— Это иголка в стоге сена, — изрек он.

— Я знаю, — Панкратов развел руками.

Больше он ничего не добавил. Будучи бесспорным профессионалом своего дела, майор прекрасно понимал, что Муса уже заглотил наживку. Без просьб и напоминаний о долге. Негласное соглашение. Так было между ними всегда.

— Выпить хочешь? — предложил чеченец, поднимаясь со стула. — Или тебе при исполнении никак?

* * *

Екатеринбург. Окраина. Мечеть

— Не двигаться! Всем оставаться на местах!

Умар ворвался в помещение мечети первым. Выставив перед собой автомат, он сразу прошел на середину зала. Его грязные ботинки с ошметками налипшей земли оставляли за собой на ковре, разостланном при входе, маслянистые следы. На улице прошел дождь, и перед дверью мечети разлилась глубокая лужа. Умар взял влево. Огромный плоский вазон еще не успел зарасти цветами. Нежные молодые побеги едва проклюнулись на набирающем силу весеннем солнце. Нога чеченца провалилась в размокшую земляную жижу. Айрат и Султан, вооруженные короткоствольными «АК», последовали за своим лидером.

Верующие при виде вооруженных людей прервали намаз, и многие встали со своих молельных ковриков. В дальнем углу заплакал ребенок.

Умар выпустил в потолок мечети короткую очередь. На пол посыпалась штукатурка. Женщины закричали. Ребенок заплакал еще громче.

— Всем сесть! Тихо! — взревел Умар. — Если этот урод не заткнется, я прострелю ему башку!

Абдулин решительно перевел дуло автомата в сторону плачущего мальчика. Женщина, сидевшая рядом, со страхом прижала ребенка к себе. Она изо всех сил старалась зажать мальчику рот, но тот от ужаса бился в ее руках, пытаясь вырваться.

— Отпусти его, — сказал кто-то из мужчин.

Женщина разжала руки, и мальчик тотчас побежал к выходу. Умар направил автомат в спину ребенка, но в этот момент его едва не свалил с ног мощный удар в плечо. Абдулин стремительно развернулся назад. Перед ним стоял Рифат Сагитов.

— Пригнись, Умар! Я сниму его! — раздался голос за спиной Абдулина.

Умар сделал шаг в сторону, и Султан тут же выпустил из своего «АК» несколько одиночных выстрелов. Одна из пуль задела плечо Сагитова. Тот схватился за простреленную руку, не издав ни единого звука, а затем тяжело опустился на пол. Мальчик беспрепятственно выбежал из мечети.

В помещении повисла напряженная тишина.

— Оставь его! — приказал Абдулин Султану. — Я не собирался стрелять в ребенка, — он засмеялся во весь голос, а затем строго обратился ко всем присутствующим сразу: — Мусульмане, есть ли среди вас правоверные? Я думаю, что нет! Вы все ходите в мечеть, которая построена на деньги неверных. Поддавшись соблазнам, вы предали свою веру, и, когда будет установлен всемирный исламский халифат, вы первыми будете уничтожены. Потому что вы — лицемеры. Вы подчиняетесь муфтию, который под властью президента. Президент русских — неверный. Следовательно, вы все здесь — неверные. И вы все достойны кары неверных.

Умар выдержал небольшую паузу, а затем, насладившись царившим вокруг него молчанием, продолжил:

— Я призываю вас вернуться к истинному исламу. Встать на борьбу с неверными. Перестаньте посещать мечети, которые подчиняются неверным! Ваш мулла — продажное порождение тагута, а ваши молитвы не достигают всевышнего. Неверные строят для вас мечети, а вы принимаете их подачки. На самом деле они толкают вас в адское пламя. Считайте, что вы не совершали молитвы. Приходя в эти мечети, вы совершали худший из грехов грешников и лицемеров. И вы окажетесь в ущелье, как говорил Аллах. Где ваш мулла?

— Я здесь, — тихо произнес Сагитов.

Рана на его руке кровоточила, и он пытался остановить кровотечение.