Пристрелочник (СИ)

«Сказав это, честный, но неумолимый разведчик обошел всех убитых гуронов, вонзая в грудь каждого свой длинный нож с таким спокойствием, словно перед ним лежали жестяные каркасы.

Между тем Чингачгук успел снять с неподвижных голов эмблемы победы — скальпы».

В моём случае — уши.

Разгрузили малость ушкуй — мертвецов выкинули. Худо-бедно, а полторы тонны мяса — долой. Тут и мужички-беглецы с берега подошли. Взялись впятером…

Раз-два… Эх, дубинушка ухнем! Ещё раз, еще разик…

Потихоньку-полегоньку — сдёрнули ушкуй с замоины.

Освобождённые полоняне подтвердили мою гипотезу: вдохновителем нападения был «новгородский дядюшка». Ушкуйники дорогой от Всеволжска ругали его за неудачный налёт, за отсутствие обещанной добычи и неожиданное сопротивление ограбляемых. Дядюшка отгавкивался, обещался вернуться и дограбить на следующее лето.

Мораль: иудейский бог таки прав — «по четвёртое колено». По восходящей, нисходящей и всем боковым линиям.

Его племянник вздумал меня «кинуть». Дурень нарвался до смерти. Так извинись! Ну, хоть прими к сведению, исчезни и не отсвечивай.

Так нет же! Мстя у него взыграла! Эскалатор изображать вздумал! Эскалация конфликта прошла естественно — дядя стал усопшим. Кормом для волжских раков. Очень мило, закономерно, и дальше так делать буду.

Но! У меня на Стрелке теперь лежат покойники!

Безногий бондарь, нормальный мужик — мог бы жить, делать полезное — те же бочки.

Вылетел огнём мой рыбий жир… Сволочь! Чем я зимой детей выхаживать буду?! Гадина гадская!

Аборигены нормальных слов не понимают, воображением не владеют, «лезут в гору без напору». Убивают моих людей и уничтожают моё имущество. Насильственным способом мешают прогрессу всего человечества.

Главное: мешают мне жить. Мне!

Вывод: надо давить гадов с упреждением. В смысле: видишь — «гад»? — Дави. Не дожидаясь явного и недвусмысленного проявления его гадостности.

Обвинительный уклон? Наказание по подозрению? И — родню его. «Яблоко от яблони…», «они все…». Коллективная ответственность? Террор? Как в «Писании»: «истреблю всех, мочащихся к стене…».

Ох, как мне это противно! Гуманист-террорист… Ещё можно стать либеральным тоталитаристом и демократом-монархистом. Как же мне вся эта «Святая Русь»… душу выворачивает! «Делай что должно…» — так ведь тошненько! Вырезать всех «по четвёртое колено», или, там, «мочащихся к»… к чему-нибудь.

Я промывал Салману рану на руке, когда один из освобождённых мужичков, вздумал меня укорять:

— Неправильно живёшь, боярин. Сам раба своего обихаживаешь, кровищу смываешь, тряпки мотаешь. Опять же — сам вдогон побежал. А на что? Мог бы и людишек своих послать. Сам с веслом вон махал… Не, настоящий боярин так не делает. Народ бояться перестанет, уважение, стало быть, потеряют. Скажут — ты, де, ненастоящий. Слушаться не будут. Замятня однако…

— Первое запомни: я не боярин. Я — Воевода Всеволжский, «Зверь Лютый». Боярин — родовитостью своей гнёт, а я… сам по себе — любому хрип перерву. Второе заруби: кто что скажет — мне плевать. Честно. Третье: вот он (я кивнул на привалившегося к борту Салмана) — жизнью мне обязан. Я его в Янине от лютой смерти спас. А теперь прикинь — у меня в ближниках почти все такие. Если человеку его собственная жизнь, мною спасённая — не причина меня слушать, такого гнать надо. Поганой метлой. Поскольку — скотина неблагодарная. И ещё: у меня воля да смерть — рука об руку. Не хочешь меня слушать — вольный человек, вот — бог, вот — порог. Обязался да передумал — изменник, враг. Врагов моих — вода волжская качает (я кивнул за борт, где, постепенно отставая от нас, плыла по реке прорубленная новгородская шапка пирожком).

Мужичок несогласно похмыкал и занялся делом — кровь отмывать с бортов, а я задумался ещё об одном аспекте своего нового, Всеволжского, «сидения».

* * *

Как-то моё нынешнее понимание «Элефтерия и танатос» («Свобода или смерть») несколько отличается от общепринятого анархического или национально-освободительного. У меня получается: приходи (свободно), проваливай (свободно) или сдохни. В промежутке: «делай что должно». В смысле: я — сказал, ты — сделал.

«Назвался груздем — полезай в кузов» — русская народная мудрость.

Чисто для знатоков: «кузов» здесь — не часть корпуса «воронка», а плетёная, обычно — из лыка, корзинка для сбора грибов и ягод.

Наказывать можно только за неисполнение обязательств. «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» — это экология, а не правосудие. Значит — нужно эти обязательства от людей получить. В явном, осознаваемом, зафиксированном виде. Нужно приводить новосёлов к присяге.

Оп-па…

Я понимаю пренебрежительное отношение людей 21 века к этой процедуре. «Да мало ли чего я там болтанул! Сегодня присягнул, завтра отсягнул…».

Господа попандопулы! Не следует забывать — вокруг дикое, тёмное средневековье. С ихними архаическими допотопными предрассудками: здесь таких продвинуто-пренебрежительных… убивают. Часто — в детстве.