Пристрелочник

Конечно, приличная воспитанная русская женщина не должна прерывать мужской беседы. Тем более, что мы ж… об важном, об делах… Но я сбежал из-за стола сразу. С женщиной. С двумя: дорогой к нам Трифа присоединилась. С ворохом одеял. И мы залезли в Волгу. Где-то в тех местах, где я для Боголюбского наложницу сыскал. А вода… как парное молоко. И у меня в руках две обнажённых, ласковых, жарких…

Мужчины, после длительного воздержания, бывают… чересчур быстрыми.

«В постели ты великолепен,
все две минуты просто бог».

Я как-то… смутился. Но Гапа сразу сказала:

— Не надейся — не отделаешься. Всё только начинается.

А Трифена, благочинно, не поднимая глаз, уточнила:

— Ибо сказано: господь не посылает человеку креста, который он снести не может. Мы с Гапой сейчас тут крестом ляжем. На тебе.

Как давно известно:

«На мужика не нужен нож.
Ему немножечко помнёшь.
И делай с ним что хошь».

А уж когда «хоши» совпадают у всех…

Последние тёплые ночи. Звёзды — по кулаку каждая. Чуть слышный шелест волжской воды на песке. Две жаждущие, страстные, искусные женщины… то весело хихикающие, то выразительно молчащие, то томно стонущие. Играющие то между собой, то со мной. Ласкающие и дразнящие. Знающие меня… каждую клеточку, каждое моё дыхание… Нежные. Мягкие. Податливые. И вдруг набрасывающиеся подобно разъярённым тигрицам. Рычащие и кусающие. Утомлённые, упавшие, задрёмывающие у меня на груди, на животе, плечах, на руках… И снова потихоньку заводящие и заводящиеся. Меня, себя, друг друга… Не оторваться. Ни на минуту. Вздохнул — и снова в поцелуй. В два. В два потока ласки… прикосновения, дыхания…

— Ваня, ты извини. Что мы такие… ненасытные. Ты ж уехал, а мы-то… одни остались. У тебя тут хоть Любава была… Расскажи. Как она… Как её…

Суть-то они знают — я в письме к Акиму писал. А вот подробности… Заново — горечь потери. Заново — свой стыд. Не предусмотрел, не защитил… Заново — ощущение необратимости. Чуть-чуть бы иначе… Бы… Поздно.

— Ты не убивайся. На всё воля божья. Душа по-болит и перестанет. Пройдёт. Время лечит.

— Не хочу. Чтобы проходило.

— Ничего, у тебя ещё много баб будет. И красивых, и добрых, и ласковых… Ой! Вань! Извини дуру старую! Ты не подумай! Я не к тому, что я… что мы… что на место Любавы…

— Уймись, Гапа. Ты на своём месте хороша. Вот здесь, на моём плече. Трифа, где ты там спряталась? Иди сюда, другое плечо свободно. Вот и хорошо, девочки. Отдыхайте.

Они довольно быстро засопели после длинного суетливого дня. И страстной ночи. А я ещё долго вспоминал… разное. Из своих обеих жизней. Разглядывал ярко-голубую Вегу. Просто потому, что это одна из немногих звёзд, которую я знаю. Потом Вега пропала: небо закрыла большая мохнатая башка. Крокодилячьего типа. Которая шумно сопела и пыталась облизать мне лицо. Поняв, что женщины заняли все места возле меня, Курт фыркнул и улёгся на песок по-кошачьи — спиной к нам. Так укладываются коты, когда доверяют человеку — задницей к хозяину.

Интересно: когда Фортуна поворачивается ко мне задом — это от её сильного ко мне доверия?

* * *

Забавно: я ведь всю эту жизнь — просто убегал. Спасал свою плешивую головёнку. Сбежал из Киева, чтобы руки-ноги не переломали. В Рябиновку прибежал, потому что некуда было больше. Там чуть не убили. Несколько раз. Но выжил, выкрутился. Сбежал из Смоленска. Чтобы не прирезали по-тихому. В Мологе убил, чтобы не затрахали до смерти. В Янине из-под топора чудом выскочил…

Я всё время убегал. И при этом — жил. Как умел. Делал… не — «хорошо», не — «плохо», не — «выгодно» или — «что должно». Старался делать «правильно». «Правильно» — по моему внутреннему чувству. Не — по уму, не — по справедливости… Часто и нагло игнорируя мнения окружающих. Всех.

Моё «правильно» — только моё. Здесь, в «Святой Руси», для всего средневекового человечества — единственное в мире. Я, Ванька плешивый ублюдок — против всех. «Впоперёк». Но вот же! Я делал по-своему, и две прекрасные женщины счастливо спят на моих руках. Две сотни весьма неординарных людей пришли ко мне. Для весьма рискованного, тяжёлого дела — строить мой город. Строить — со мной. Похоже, моё «правильно» и в самом деле — «правильно». Раз уж оно настолько эффективно. Раз уж перебивает традиции и инстинкты. Это у меня — «общечеловеческие ценности»? А с учётом Курта — «общемлекопитательные»?

* * *

Разбудил нас посыльный. Я вчера сдуру решил устроить совет сразу после восхода солнца. Мальчишка-посыльный, смущался, но не мог глаз оторвать, углядев сразу две женских головки рядом со мной под одним одеялом. Пришлось шикнуть. И приказать Курту проводить отрока… подальше.

А купаться… голышом на рассвете — здорово! И не только купаться, но и… И — облом.

— Ваня, мы, пожалуй, пойдём. А то вчера… малость горит. С отвычки.