Пристроить шпиона

- Нет, я даже просить не собираюсь! А то знаю я его способы помощи… Нет, мне законно надо, чтоб не подкопаться… Ну и нюансы есть…

Они погружаются в выяснение этих самых нюансов, а я слышу рев байков и улыбаюсь.

Зверята приехали.

Я их за эту неделю видела два раза, здоровенные, абсолютно одинаковые парни и их подруга, Элли, которую все почему-то называют Бешеной. Не знаю, почему, на мой взгляд, вполне разумная и веселая девушка, по которой и не скажешь, что мама троих детей.

Они, кстати, и бегут в первых рядах к костру, весело взвизгивая. Иван тут же выкарабкивается из рук отца и несется навстречу. Следом бежит младшая сестра Вадима. Старшая только кривится на шум, продолжая сидеть рядом с матерью. Она – уже взрослая и такая забавная тоже. Художница, прекрасно рисует и вышивает. Я такой прелести никогда не видела. Милана обещала мне вышить концертную блузу в этно-стиле, я прям жду – не дождусь.

Зверята подходят, здороваются со всеми, Элли подмигивает мне, улыбается. В нашем кругу становится шумнее и веселее. Дети уносятся стайкой куда-то в сторону дома.

- Хана Тирану, - комментирует их передвижение дядя Вася, натягивая свой неизменный кепарик пониже и весело улыбаясь, - сейчас из него опять ездовую собаку сделают.

Я только удивляюсь. Тиран этот – здоровенная, больше похожая на медведя псина, лично мне один трепет внушает. А дети на нем ездят, как на пони. И он позволяет, что самое интересное! Говорят, Соня, дочь Кати, училась ходить, держась за его хвост.

- Батя когда подъедет? – спрашивает у одного из близнецов дядя Витя.

- Попозже, - отвечает тот, - он там чего-то с Бойцом закопался, а еще дядя Паша его словил…

- Старый хер, - щерится дядя Витя, - все неймется ему…

Я не понимаю, о чем они, и особо не вникаю.  Из разговора становится ясно только то, что скоро здесь будет отец Зверят, Зверев Роман Дмитриевич, очень серьезный человек, сейчас занимающий не последнюю должность в аппарате Президента.  И это он помог Лешке когда-то. Пусть и опосредованно, но без него я с моим парнем, моим женихом, тут же поправляю себя и сама смущаюсь своих мыслей, могла бы и не встретиться…

- Колян тоже приедет, - говорит второй близнец Данилу, и тот кивает, в курсе, дескать.

Я слушаю, понимая, что компания собирается полностью.

Машка говорит, что они летом часто так делают, несколько раз в неделю, на выходные – так обязательно.

Все мужчины этой огромной  семьи когда-то были веселой командой байкеров, дружной и задиристой, постоянно устраивали различные поездки, пробеги, объездили всю Европу и планировали Америку, но не срослось. Зато охватили постепенно всю Россию, от Калининграда до Сахалина и Камчатки. Постепенно парни обзаводились семьями, детьми, бизнесами и должностями. Но свою связь так и не растеряли, наоборот, она спаялась, превратившись из дружеской компании в семью.  Люди все тут были разные, каждый со своим характером, своими манерами и жизненным опытом. Но привычные все проблемы, что появлялись у одного из семьи, решать всем скопом, превращая таким образом из неподъемной для одиночки ноши в легкую задачу.

Этот гостевой дом – их постоянное место сбора, никогда, похоже, не пустовал. Все время в нем кто-то жил, кто-то ночевал, кто-то отдыхал. А с наступлением сезона, летом – тут и вообще было не продохнуть от народа.

Я, всю свою жизнь прожившая в изоляции, только с отцом и необходимостью многое умалчивать, не могла себе представить ничего подобного.  Не могла даже осознать этих масштабов.  И масштабов людей, регулярно собиравшихся под одной крышей и находящих кайф в личном общении.

У них были разные судьбы, разный достаток, разные истории… Но все это настолько тесно переплелось, что образовало мощную нить, словно у шелкопряда,  окутывающую каждого теплым коконом, непроницаемым для внешней агрессивной среды.

Здесь, в этом доме, состоящем, кажется, из частиц душ каждого члена семьи, было по-настоящему тепло. По-настоящему спокойно и безопасно. Здесь хотелось жить, дышать полной грудью.  Владелец дома, Сергей Бойцов, с женой Татой и двумя дочерями, подъезжает через час, когда все уже веселые, пьют и жарят прямо на костре сосиски и хлеб.

- О как! – удивляется он, оглаживая бороду, - а какого это хера сосиски жрем? Мяса нет, что ли?

- Отвали, Боец, со своим эстетством, - лениво цедит его приятель Николай, подъехавший ровно за пять минут до него и теперь с удовольствием прикладывающийся к пиву, - сосиски – самое оно, да Верунь?

Его жена, невысокая симпатичная, очень улыбчивая Вера, отрывается от разговора с Леной, мамой Вадима, и пожимает плечами:

- Вредно, конечно… Но вкусно.

Ее сыновья, только что вертевшиеся у костра в ожидании сосисок и теперь благополучно примкнувшие к основной банде наездников, могли бы это подтвердить.

Боец только вздыхает, топает в дом явно для того, чтоб принести приличную еду, а то позорище прям…