Приступить к ликвидации

- Дорогой ты мой друг Белов, - Кузин встал, подошел к окну, отодвинул занавеску, - посмотри туда. Тишинка. У меня здесь столько всего, что до этих пацанов руки не доходят, а народу... Я сам третий. Так-то.

- Я думаю, мне с этим Кочаном повидаться нужно.

- Давай, он сегодня билетами торгует.

Они вышли на улицу. На город спустились мглистые сумерки. По Большой Грузинской проползали темные трамваи. В их глубине теплился синий свет маскировочных лампочек.

- Ты иди, Кочана этого сразу узнаешь по куртке хромовой желтой, сказал Кузин.

В кинотеатре "Смена" в который уж раз шел американский фильм "Полярная звезда". На афише горящий краснозвездный самолет врезался в колонну фашистских танков. Сергей видел этот фильм в клубе управления. Он смотрел и смеялся. Американцы показывали некий колхоз "Полярная звезда" и судьбы колхозников в годы войны. Да, несколько странно представляли себе войну люди, отгороженные от нее океаном. Этот фильм можно было смотреть, полностью абстрагировавшись от происходящих событий.

В маленьком зале, где находились кассы, толкался народ. Сергей огляделся и увидел парня в желтой кожаной куртке, кепке-малокозырке, традиционных сапогах-прахорях с напущенными на них брюками. Нет, совсем не пацан был этот Кочан. Отечное лицо, злые рыскающие глаза, расчетливо-вороватые движения. Он только что продал два билета какому-то военному и теперь оглядывал зал, ища нового клиента.

Белов подошел к нему.

- Здорово, Кочан.

- Здорово, - буркнул парень. - Билеты нужны?

- Нет. - Сергей полез в карман и вынул пачку "Беломора", протянул Кочану. Тот взял, прикурил молча, внимательно разглядывая незнакомого человека.

- Ты кто такой? - спросил Кочан.

- А ты что, не видишь?

- Откуда?

- С Бахрушинки.

- Золотого знаешь?

- Его третьего дня "цветные" за квартиру повязали.

Сергей прекрасно знал Бахрушинку, так назывался целый квартал домов бывшего купца Бахрушина в Козицком переулке. Там, так уж сложилось исторически, жила шпана центра Москвы.

Белову не раз приходилось бывать в этих домах, в которых до революции и при нэпе размещались игорные притоны, жили сапожники и портные, за ночь перешивавшие краденые вещи. Дурная слава была у Бахрушинки, куда как дурная.

Но на Тишинке человек оттуда пользовался уважением.

- Значит, повязали Золотого? - задумчиво спросил Кочан.

- Слушай, - Белов говорил, не выпуская папиросы изо рта. - Мне Витек книжку показывал с песнями.

- Пять красненьких.

- По сто двадцать отдашь, десять штук куплю.

- Толкнуть хочешь? - улыбнулся Кочан.

- Есть пацаны, возьмут.

- По сто тридцать.

- Давай, - Белов полез за деньгами.

- У меня сейчас нет, приходи через час в Большой Кондратьевский.

- Где там?

- У седьмого дома.

- Давай. Я бы и папирос у тебя взял тоже, пачек десять.

- Могу и больше.

- Больше завтра, сейчас при себе денег мало.

- Я бы тебе папиросы по четыре червонца продал.

- Завтра, а сегодня возьму немного.

Кочан исчез, растворился в толпе, штурмующей кассу с табличкой: "На сегодня все билеты проданы".

У Белова в запасе был целый час. Он вышел на темную улицу. Метель прекратилась. На остановке ожидала трамвая толпа народа. Сугробы почти закрывали окна маленьких, вросших в землю деревянных домов.

Белов зашел в автомат и позвонил Кузину.

- Кочан назначил мне свидание в Большом Кондратьевском через час. Придет с товаром.

- Твое решение? - спросил Кузин.

- Я думаю, надо брать.

- Давай.

МУРАВЬЕВ

В типографии пахло керосином. Запах этот особенно резко ощущался в холодном воздухе наборного цеха. Линотиписты работали в шерстяных перчатках с обрезанными концами пальцев. Иногда они прерывали работу и клали руки на теплый кожух машины, отогревая их.

- Холодно, - сказал директор типографии, - у многих начинается ревматизм и радикулит. Но люди работают в три смены, выполняем фронтовые заказы.

В цехе непривычно горели пятисотсвечовые лампы. После светящих вполнакала муровских малюток Игорю казалось, что он попал в царство света.

- Литеры, интересующие вас, изготовлены на третьем линотипе.

- Это на котором?

- А вон в углу.

Игорь и директор подошли к линотипу. На нем работала молоденькая девушка, укутанная в толстый платок.

- Нина Силина, комсомолка, стахановка, лучший наш работник.

- Она одна печатает на нем?

Директор усмехнулся:

- На линотипе не печатают. Но вам простительно. У них молодежная бригада. Три девушки. Прекрасные девчата, я вам скажу. Трудятся заинтересованно, умно. Борются за звание фронтовой бригады. Я за них головой отвечаю.

- Уговорили. А как у вас охраняется типография?

- Нормально, ВОХР.

- Оружие у них есть?

- А как же.

- Пригласите начальника.

Начальник охраны вошел в кабинет и вытянулся на пороге.

- Разрешите?

- Проходите, пожалуйста, садитесь.

Начальнику охраны было далеко за шестьдесят, но чувствовалось, что форму он носит давно. Гимнастерка сидела на нем с особым, строевым щегольством. Синие галифе ушиты по фигуре, сапоги подогнаны по ноге. На зеленых петлицах теснились белые начищенные кубики.

"Бывший военный", - подумал Муравьев.

Человек сел, внимательно поглядел на Муравьева.

- Вы начальник вооруженной охраны Клевцов Сергей Иванович?