Приступить к ликвидации (сборник)

Он подошел к стулу, снял со спинки форму с узенькими серебряными подполковничьими погонами, долго разглядывал, потом стянул старую гимнастерку и надел новый китель. Надел и почувствовал, как стоячий воротничок заставил властно вскинуть голову.

– Ну как? – смущенно спросил Данилов.

– Класс, – ответил Никитин.

– Ладно, ребята, я переоденусь, а кстати, как эксперты?

– Через час доложат. – Никитин взглянул на часы.

Данилов переоделся и, парадно-красивый, уселся за стол, вновь взяв старое дело банды Пирогова.

Она объявилась в Москве в феврале сорокового. Грабила промтоварные магазины, причем почему-то сторожей находили убитыми у дверей, на улице. 20 марта бандиты на двух машинах пытались взять комиссионный магазин на Кузнецком, но напоролись на милицейский патруль. Началась перестрелка, к месту происшествия подтянулись постовые и опергруппа двух отделений. Пирогов был убит, три его бандита тоже, одного, тяжело раненного, отправили в больницу, где он и скончался.

Но существовало четкое предположение, что один из бандитов или ушел с места перестрелки, или вообще там не был. А в том, что в банде был еще один человек, не оставалось сомнений. На ломике, которым убили сторожа магазина на Серпуховке, сохранились четкие отпечатки пальцев, они так и не были идентифицированы.

Но и другое заставило Данилова взять старое дело. Эксперты установили, что убийца – левша. Иван Александрович досматривал материалы банды Пирогова, когда в кабинет вошел Серебровский.

– Хорошо, – сказал он, прищурившись.

– У тебя чай есть?

– Есть.

– А у меня полбуханки и банка шпика американского.

– Врешь?

– Когда я врал?

– Было.

– Так то ж давно.

– Ставь чай.

Данилов достал из сейфа электроплитку. Туда он прятал ее от бдительных глаз начальника ХОЗУ, который регулярно совершал налеты на кабинеты сотрудников, изымая все электроприборы.

Они пили чай и ели необыкновенно вкусный хлеб со шпиком. Американское копченое сало было аккуратно проложено вощеной бумагой и доставалось из банки легко.

– Смотри, – набитым ртом пробурчал Серебровский, – кусочки-то один к одному.

– У них порядок.

– Вот этим-то порядком они и хотят войну выиграть. Пусть, мол, русские кровь льют, а мы их подкормим. Помяни мои слова, Ваня, они второй фронт откроют, когда мы в Германию войдем.

– Да, – Данилов вытер сальные пальцы газетой, – это ты прав. Вон, читай. У нас война, а в Триполитании стычки патрулей, ранен один английский солдат.

– Англичане все-таки войну чувствуют. Их немцы бомбят. А американцы всем тушенку да колбасу шлют. Понимаешь, Иван, я по сей день понять не могу, почему они не начали активных боевых действий в Европе.

– Ждут, Сережа. Им не нужна сильная Германия, а мы тем более.

– Ох, Ваня, непростой разговор мы начали.

…Война шла. И они не знали еще, что именно этот сорок третий год станет переломным. И через два года они увидят салют победы.

И война кончится для всех, кроме них. И на этой войне погибнет комиссар милиции Серебровский. В мирном сорок седьмом. Погибнет на тихом хуторе под Бродами, остреливаясь от бандитов до последнего патрона.

Многого они не знали в тот январский день. И дело свое многотрудное именовали работой. И если бы тогда их кто-нибудь сравнил с солдатами, воюющими на фронте, они наверняка бы смутились. Они не воевали – они работали.

– Разрешите, товарищ полковник, – заглянул в комнату Никитин.

– Давай заходи. – Серебровский встал.

– Эксперты пришли, – доложил Никитин.

– Зови. – Данилов убрал со стола остатки пиршества.

Вошли Павел Маркович и мрачный эксперт-баллист Егоров.

– Ну, наука, что скажете? – Серебровский взял стул и сел у стола Данилова.

– Кое-что, кое-что, товарищ полковник. – Павел Маркович развернул папку. – Сначала о финке. На ее рукоятке затерто слово «Лexa» и выжжено новое – «Витек». Далее, отпечатков пальцев убитого в нашей картотеке и картотеке наркомата не обнаружено. Теперь о шрифтах. Мы проконсультировались со специалистами, и они твердо указали – шрифт из типографии Сельхозгиза.

– Он что, Витек этот, листовки собирался печатать? – лениво, врастяжку поинтересовался Серебровский.

– Нет, товарищ полковник, совсем другое. – Павел Маркович положил на стол несколько листов с отпечатками шрифта.

– Мы складывали литеры, и вот что получилось.

– Что это? – с недоумением спросил Данилов.

– Талоны, продуктовые карточки.

– Шустряк, – хохотнул Серебровский.

– Но дело в другом. Подобные отпечатки не соответствуют московским карточкам.

– Павел Маркович, – распорядился Данилов, – вместе с Муравьевым составьте письмо в Наркомат торговли, пусть дадут справку.

– Теперь о папиросах. Серия их точно совпадает с серией, завезенной в продмаг на улице Красина.

– Вы не ошиблись? – спросил Данилов.

Павел Маркович посмотрел на него с недоумением и пожал плечами, всем своим видом давая понять, что разговор излишний.

– Теперь о книге блатных песен. Она набрана подобным шрифтом, из чего я исхожу, что и она сработана в той же типографии. Слово баллистам.