Приступить к ликвидации

Они разложили бумаги на большом столе начальника. В кабинете было по-утреннему зябко, но форточка все равно оставалась чуть приоткрытой, начальник считал, что свежий воздух целебен. Он читал материалы по делу, а Данилов рассеянно рисовал один и тот же мужской профиль на коробке от папирос, ожидая первого вопроса.

— Ну что же, Иван Александрович, — начальник оторвался от бумаг, — читается с неослабевающим интересом, как авантюрный роман.

— «Похождения Рокамболя»? — усмехнулся Данилов.

— Нет, скорее, «Петербургские трущобы». Доложи о предпринятых мерах.

— Сегодня утром Белов выехал в Баку. Наблюдение за Валиевой осуществляют местные товарищи.

— Ясно. Транспорт?

— Литерный санитарный поезд. Идет на двойной тяге. Должен прибыть на место через три-четыре дня.

— Дважды в день связывайся по ВЧ и докладывай мне.

— Есть.

— Что с Кузымой?

— Часа через два допросим.

— Что за срок странный такой?

— Наркоман, пока еще не отошел.

— Меня крепко интересует этот «полковник». Где шофер?

— Никитин выехал за ним.

— С прокуратурой говорил?

— Конечно.

— Кто дело-то ведет?

— Чернышов.

— Степан Федорович. Смотри, жив курилка! Молодец! Ему сколько лет-то?

— Шестьдесят два.

— Мне кажется, что главные фигуры здесь «полковник» и Кузыма. С Судиным все ясно. Кстати, пальцы его и фото, кличку тоже немедленно в ГУМ для идентификации. Говоришь, был на Беломорканале? Выясним! А теперь, Ваня, дальше поедем. Какие у тебя имеются мысли в отношении стратегии, а также тактики?

— Вы меня, видимо, с генералом Скобелевым спутали.

— Нет, я тебя ни с кем не спутал. — Начальник зашагал по ковру. — Нет, не спутал, — добавил он. — В сыске тоже нужны и стратегия и тактика. Понял?

— Куда уж как ясно. Только, на мой взгляд, задача у нас одна — срочно расколоть Кузыму и выйти на «полковника». Повяжем его, тогда мы на коне. Уйдет…

— Тогда я с тебя первого спрошу за всю шоколадку, — хохотнул начальник. — Ну а с меня… — Он не докончил и повернулся к окну.

— Ну что мы заранее о выговорах думаем. — Данилов встал, начал собирать бумаги. — Что-то вы слабину давать начали. Пока мы точно выходим…

— В цвет? — Начальник быстро повернулся. — Конечно, если возьмем, то оно так и будет. А если нет?..

— Найдем.

— Иголку в стоге сена. Оптимист ты, Ваня. А может, лучше обрубить концы? — хитро спросил он.

— Это как же?

— Да так, возьмем Валиеву, а убийца Соколова у нас.

— Вы что, шутите?!

— Конечно, шучу, — вздохнул начальник, — только кое-кто так делает, и ничего — в передовиках ходит.

— Мы с тобой разве в розыск за этим пришли? За карточкой на Доске почета и процентами?

— Иди ты, — махнул рукой начальник, — тебе же русским языком сказано: шучу. Могу я пошутить или нет?

— Невеселые у вас нынче шутки.

— Ваня, — начальник подошел к Данилову, крепко сжал локоть, — ты мне «полковника» этого дай. Где хочешь ищи. Понял?

— Чего уж тут не понять.

— Ну иди, наводи страх на преступный элемент. После допроса Кузьмы сразу доложи.

Данилов вышел из кабинета. Немного постоял в приемной под недоуменным взглядом Осетрова и вышел в коридор. Скоро Никитин привезет шофера. А может, уже привез?

Никитин

Прямо сбесилось начальство с делом этого Судина. Ни поспать тебе, ни пожрать. Только в столовку собрался. Так нет, беги скорей, волоки этого шофера. Да куда он денется? Возит, между прочим, начальника ОРСа, бронирован, жрет, пьет, что хочет, и еще калымит. Из-за этого дерьма он поесть не успеет. Хорошо, что машину дали, а то на трамвае до Каланчевки насквозь вымерзнешь. До войны он в Туле работал опером в отделении. Вот тогда жизнь шла совсем иначе. Он в районе хозяином был, фигурой. Хорошо жилось, легко, весело, и работалось так же. Потом, когда немцы к Туле подошли, он в роту милиции ушел. Повоевал неплохо. Ранили. В Москву увезли лечиться, а из госпиталя сразу в МУР. Никитин вздохнул тяжело.

— Ты чего, — спросил его шофер Быков, — что вздыхаешь-то, я спрашиваю?

— А что делать прикажешь, когда меня Данилов твой погнал ни свет ни заря нежрамшего!

— Закури, полегчает.

— Папирос нет.

— Врешь ты, Колька. — Быков покосился на него. — Чтоб у такого жуковатого, как ты, не было папирос? Ни в жисть не поверю.

— Все знаешь. На, закуривай.

— Ишь, «Беломор», не зря ты, видно, около Нинки из столовой вьешься.

— А ты думал.

— Нет, точно ты, Колька, жук, — заключил Быков. — Я тебя сразу расколол, еще когда мы в Сходню ездили.

— Это когда же?

— Да за грибами. Самогонку помнишь?

— А, — улыбнулся Никитин, — тогда. Да, показал я класс работы вашим фраерам.

— Ты это брось, — обиделся Быков, — ребята у нас правильные.

— А зачем же ты тогда ту самогонку пил, Трифоныч? Вот бы и целовал своих правильных.

Дальше они ехали молча. Быков думал о том, что все-таки, несмотря на ушлость, Колька мужик пустячный, а Никитин продолжал злиться на Данилова.

— Приехали.

Машина остановилась у ворот с вывеской «Автобаза».

— Здесь?

— Читай, адрес на стене написан.

— Ты, Быков, смотри, если что.

— Ученого учить — только портить. Иди уж, жук.

Никитин вышел, зло саданув дверью. В проходной сидел вахтер в метростроевской форме.

— Вы к кому? — Он встал, поправив кобуру нагана.