Присвоение

Её реакция была неприкрытой, искренней, без примеси наигранности. Глазюки, в которых отражались блики воды, распахнулись на пол-лица. Казалось, она даже перестала дышать. И замерла.

Степан медленно, давая понять, что поздно, что она упустила момент, когда можно было как-то избежать продолжения, покачал головой и негромко сказал, не сомневаясь, что она услышит:

– Оставайся, где сидишь, Потеряшка. Ни с места.

Даже он расслышал в своем голосе предостерегающие нотки.

Она и подавно.

Пока Женя приходила в себя, Степан действовал.

Кардинально.

Быстро разделся, бросая одежду куда ни попадя. Купальных плавок на нем не было. Остался в боксерах – никуда они не денутся, в воде с него не спадут. А если и спадут, он не расстроится.

Нырнул так же быстро. Плыл, уверенный на девяносто девять процентов, что Потеряшка останется на месте. Так и оказалось. Джакузи было небольшим, рассчитанным на романтическую парочку, максимум ещё на троих-четверых. Эффект неожиданности сыграл Степану на руку.

Женя оставалась на том же месте. И, кажется, по-прежнему не дышала. Он вынырнул рядом с ней и приблизился максимально близко, уперев одну руку в борт, интуитивно блокируя пути отступления для девушки.

– Степан, – выдохнула она, точно сомневалась в его реальности.

– Я, – подтвердил Барсов, выпуская клубок горячего пара, мгновенно затуманившийся морозцем. – Надеюсь, именно меня ты на подсознательном уровне и ждала.

– Нет, я… – поспешила обломать его девушка, но он не позволил.

– Тихо, ничего не говори, – понизив голос, распорядился Барсов, и Женя на удивление послушалась. У Степана от некого предвкушения в груди приятно зажгло, адреналин снова всколыхнулся, как тогда, при первой встрече с Потеряшкой, когда Барсов был уверен, что драка с мужиками в кожанках состоится.

Женя на его слова приоткрыла свой чувственный ротик и шумно, надрывно вздохнула.

Степана от её открытости, непоказушности пробрало ещё сильнее. Он придвинулся максимально близко к ней, их тела в воде фактически соприкасались. Контраст холодного воздуха и теплой воды будоражил. Но куда сильнее его будоражили глаза Жени, в которых до сих пор отражалось возбуждение. Неожиданное, сладкое, запретное.

– Ну что ты, – мягко добавил Барсов, видя реакцию девочки. – Что ты… Тихо, маленькая, всё хорошо.

– Всё… хорошо? – в её вопросе слышалось искреннее недоумение, точно она не верила собственным ушам.

– Конечно, – Степан улыбнулся и мысленно похвалил себя, что не оскалился в ответ от хлещущего его из всех сторон возбуждения. Он не помнил, чтобы его настолько сильно крыло когда-либо. Только если в молодости, но там всё воспринималось остро.

Женя дышала тяжело. Говорить что-либо не спешила. Её пунцовые щеки никак не были связаны с морозцем или с горячей водичкой. Их яркий цвет имел вполне обоснованную другую причину.

У Степана тоже дыхание сбилось, но он силился не показывать, насколько возбужден. Спугнет, как пить дать. Одно неосторожное движение, и Потеряшка забьется в его руках. Сбежит. А назавтра стартанет на попутках в родной город, ищи-свищи её потом. С неё станет. Опыт дезертирства уже имеется.

– Чего ты испугалась? – снова заговорил мужчина, вставая таким образом, чтобы в случае необходимости мягко, но твердо пресечь любые попытки Жени уйти. – Не стоит… Тихо, тихо, маленькая. Тебе скоро двадцать один год. Ты говорила – я запомнил. Мама тебя воспитывала одна. Ты ей дала обещание, что до двадцати одного года сохранишь девственность.

Услышав ещё один рваный полувздох-полувсхлип, Степан понял, что попал в «яблочко». Ожидаемо, тут ничего сложного не было.

Он ещё немного придвинулся, их бедра едва ли не соприкасались.

– Но природа берет своё, Женечка, – мягко продолжил стелить Степан, хотя вся его деятельная натура рвалась вперед. Он уже видел, как закидывает ноги Жени, если не на плечи себе, так на торс, отодвигает в сторону промокшую ненужную ткань трусиков и резко врывается в мягкое, податливое лоно. В висках застучало от напряжения, мышцы напряглись во всем теле. – И в этом нет ничего постыдного или крамольного. Ты хочешь разрядки, маленькая?

Как Степан не выдвинул предложение помочь – для него осталось загадкой. Его самого раздирало на части от возбуждения, от той страсти, что кружилась по крови. Крышу рвало основательно. И отчего… Оттого, что девочка-девственница стоит и хлопает глазками. Ничего не делает – не пытается его соблазнить, обольстить. Она даже не трогает его! Более того… Сунься он к ней без предупреждения – получит новые царапины. И уже не на руках.

Женя не спешила с ответом. Каждая секунда промедления отдавалась глухим ударом сердца в груди мужчины.

Он надеялся хотя бы на кивок.

Ему и этого будет достаточно.

Женя приоткрыла искусанные не им, черт побери, губы, облизнула их и выдохнула:

– Хочу. Только…

– Тсс, – поспешил оборвать её Барсов, чтобы она не сказала лишнего. Ни к чему. – Я всё помню, Потеряшка. Доверься мне.

Он видел, как она задрожала. Сожалел лишь о том, что недостаточно освещения и он не может ловить все её эмоции.

А хотелось.