Присвоенная

Спустя пару недель мастер-классов Кайла, я, наверное, смогла бы работать гримершей. Быстрое изменение внешности до полной неузнаваемости было одним из его неожиданных умений. Когда, отвернувшись на пару минут, он поворачивался ко мне с чужим лицом, я сначала вздрагивала от испуга, а потом принималась восхищенно ахать, пристально всматриваясь в произведенные изменения и осторожно ощупывая накладные части. Большой чемодан с париками, масками, полумасками, носами, бровями, усами и бородами, тональными палитрами и другими вещами из арсенала профессионального гримера оказался очень кстати в нашем багаже…

Я не знала, куда мы направлялись, и очень боялась предположить, что этой конечной точки не существует. Как и всегда, Кайл почувствовал мою нараставшую тревогу, и решил успокоить меня.

— Отец рассказывал мне, что одним из приготовленных убежищ он никогда не пользовался. «Вот состарюсь, и уеду туда доживать последние дни», — обещал он. Но, конечно же, это была лишь профессиональная шутка охотника — мы не старимся. Просто не успеваем, — жестко усмехнулся Кайл и продолжил: — Это удаленное от городов место. Не такое комфортное, как мое, но жить можно. Важно, что там нет никаких коммуникаций, и поэтому шанс быть обнаруженным меньше. Но, главное, ни мой отец — насколько мне известно, ни я никогда никому не рассказывали о нем. Я надеюсь, что там нас не найдут.

И я вспыхнула мечтой — добраться до этого места…

Наши скитания были лишены удобств. Чаще всего мы спали в машине, спрятанной в кустах, подальше от дорог и населенных пунктов, которые мы вообще старались объезжать, останавливаясь на окраинах и заправках только в самом необходимом случае — когда заканчивалась еда, питье или бензин.

Лишь иногда мы позволяли себе переночевать в самом дешевом отеле, где и без нас было полно подозрительной публики. Я с наслаждением мылась под ржавым плюющимся душем, и, падая в скрипящую продавленную постель этой придорожной дыры, закатывала глаза и вздыхала:

— Это просто рай!

Кайл смеялся.

— Я все меньше переживаю, что древнее убежище моего отца может тебе не понравиться…

Он правильно заметил — я привыкла к другому. Холод иногда будил меня ночью, отсутствие ванны приносило невыразимые мучения, а обычный унитаз стал затаенной мечтой. Я навсегда возненавидела батончики и минеральную воду и пообещала себе впредь питаться исключительно домашней пищей.

Но нежелание быть чьей-либо игрушкой нивелировало все неудобства…

Пару раз мы были близки к провалу.

Какой-то офицер слишком пристально разглядывал наши документы — одни из многих. И хотя это разглядывание не имело никаких последствий, мы отъехали от него полумертвыми.

После этого, приближаясь к очередному пропускному пункту, я неизменно оказывалась беременной. Кайл, чернявый, усатый и горбоносый до неузнаваемости, с характерным акцентом радостно требовал дорогу для рожающей жены.

— Я сына жду, па-а-анимаешь, друг, сына!

Счастье лучилось из его глаз так заразительно, что нам почти всегда тут же предлагали кортеж в помощь. На что Кайл невозмутимо отвечал:

— Ай, за-ачем, так да-а-едем!

И ласково поглаживая мой огромный живот, проезжал под симпатизирующими взглядами офицеров и других водителей.

— Может, ты еще и гипнозом владеешь? — восхищалась я, но он лишь улыбался в ответ. — Это было до смешного просто, подложила подушку, закричала пару раз, и все купились.

Конечно же, я преувеличивала, пытаясь отогнать страх, витавший в воздухе. То, с каким мастерством и спокойствием проделывал все это Кайл, нельзя было отнести только на счет опыта — это был безусловный талант. Прийти в себя у меня получалось не раньше, чем через пару часов после подобного происшествия, нервно отсмеявшись и заснув с забытой подушкой под одеждой. И иногда через сон, я слышала его осторожное поглаживание на моем «беременном» животе…

В отличие от меня, вздрагивавшей от каждого звука и оглядывавшейся больше необходимого, Кайл переносил наши приключения как рутину. Он просто был осторожен.

Мне же везде мерещились знакомые лица.

Чувство присутствия умножалось, умножалось, умножалось…

Я ни разу не высказала Кайлу своих подозрений — слишком многим я была ему обязана, чтобы, ко всему прочему, мучить еще и своей паранойей…

К концу третьей недели, Кайл стал чаще заглядывать в карту и смотреть по сторонам, и я поняла, что мы уже близко. Подобно искателям сокровищ мы даже не были уверены, что это место существовало на самом деле. У Кайла имелась только карта и слова отца. И, наверное, именно поэтому, нам казалось, что здесь, как в сказке, все будет иначе — значительно лучше…

Когда лес, через который мы ехали по едва заметной дороге уже почти час, отступил, открывая огромную водную гладь, я резко вдохнула от восхищения — солнце, клонившееся к закату, поджигало воду алым. Влажный ветер рвался на сушу, теребя волосы, напоминая о месте, излечившем меня от ран.

— Я смогу здесь жить, Кайл… И это будет так… так…

— Спокойно?

— Как ты догадался? — засмеялась я.

Он протянул руку к озеру и указал на единственный остров, покрытый лесом и обведенный белой каймой песка.