Присвоить тебя

Сбрасывает ровно в момент, когда Захар отодвигает стул напротив и садится, а после выкладывает папку с контрактом на стол. На нем – джемпер, тот, что дарил Тима. Он безумно идет Иваньшину. А Тимофей радуется, будто увидел единорога, в которого никто раньше не верил, кроме него.

– Захарушка, ты меня сильно выручил. Так что позволь угостить тебя обедом. Сугубо по-дружески, – добавляет Тимофей, заранее заботясь о том, если Захару взбредет взбрыкнуть. – Я рад, что можно поесть в твоей компании.

Нажимает кнопку вызова официанта.

– Мы и так едим вместе дважды в день. Тебе мало? – отзывается Иваньшин. Пальцы сцеплены в замок, но вся поза расслаблена. Почти открыта.

Тимофей на корню подрезает порыв вытянуть вперед руку, прикоснуться, накрыть ладонью эти длинные, крепкие пальцы. Постоянно залипает на них на руле в машине, на рукояти ножа дома на кухне, пока Иваньшин готовит. В волосах, сквозь которые Захар иногда невзначай проводит, а Тимофей мечтает ощутить это касание на своих. Залипает на эти руки на собственном теле в мимолетной фантазии, а после пытается успокоить дыхание, сняв напряжение в душе и смыв мутные капли спермы в сливное отверстие. Дрочить на руки Захара в тайне становится почти ежеутренним ритуалом.

– Ну-у, не будь врединой, Захар, мне казалось, мы подружились. И да, мне нравится завтракать и ужинать с тобой. Тебе тоже, не пытайся переубедить.

Подошедшая принять заказ официантка нарушает атмосферу, но все равно получает улыбку, явно польщенная. А у Тимы чуть дёргается губа. Как и обычно, когда на самом деле не хочется улыбаться.

* * *

– Вечером можешь меня не забирать. Я еду на встречу, – сообщает Тимофей, цепляя палочками кусок курицы в кисло-сладком соусе.

– Я могу довезти тебя до места, – отвечает Захар и черпает ложкой свой суп с ребрышками.

– Доберусь на такси. Но, наверное, позвоню тебе, когда закончу. Постарайся не заснуть рано.

Одинцов подмигивает, когда Захар поднимает на него взгляд от тарелки.

* * *

Матвей тащит Тимофея в клуб. Неудивительно. Но лаунж зона достаточно ограждена от танцпола, что позволяет им спокойно поговорить. Матвей заказывает какой-то адский сет шотов, Тимофей ограничивается коктейлем, он не планирует напиваться. Он в принципе не планирует теперь проводить прежнее количество времени ни с Матвеем, даже если тот в целом нравится, ни тем более с Максом, чтобы заткнуть пробелы в череде одиночества. Заполнить пустоты, которые исчезли, лопнули, как мыльный пузырь, с появлением Захара Иваньшина. С ним Тимофей не нуждается в компании суррогатных друзей.

– Моть, только давай без увиливаний, о чем ты хотел поговорить? – прямо спрашивает Тимофей и тут же беззаботно потягивает через трубочку принесенный коктейль. Какое-то рыжее месиво с привкусом тропических фруктов. Но Одинцову на удивление нравится.

– Макс проболтался о твоем недавнем… приобретении, – облокотившись на спинку дивана, начинает Матвей и совершенно не тонко намекает о предмете их диалога.

– У него есть имя, вообще-то. Его зовут Захар, – проглотив напиток и колкое желание нагрубить, говорит Тимофей. Что? Еще один будет остерегать его от «блох уличного пса»? Сразу нахуй, вспыхивая, думает Одинцов. – И он… работает на меня, а не моя игрушка или еще какая-нибудь херня, которую Макс тебе залил в уши.

Тима заводится. Загорается, как пламя в зажигалке, стоит лишь высечь искру.

Стоит лишь упомянуть Иваньшина в контексте подобной грязи.

– Воу, Тима, дружище, не кипятись, – осаживает Матвей, выставив перед собой руку, словно знак «Стоп». – Я не наезжаю. Прости, ляпнул, не с того конца подошел.

Матвей Исаев совсем не такой мудак, как Максим Тарасов. Матвей просто сильнее сросся с маской, которую Тимофей снимает и надевает обратно по собственному желанию.

– Извини, просто… меня бесит… – Тима запинается. – Я не жалею о том, как поступил. И не обязан никому об этом отчитываться.

– Слушай, я правда не так начал, – и в голосе нотки сожаления. Одинцов их принимает. – Я не осуждаю. И даже… понимаю. Мы оба здесь, хм, не по праву рождения находимся, – дипломатично напоминает Исаев. О его прошлом Тимофей не осведомлен в деталях, но эта не первая их встреча тет-а-тет. И иногда они напивались до состояния откровения. Не жалели, но по негласному договору молчали, особенно когда рядом был Макс. – Но не скрою, что мне любопытно, откуда такое рвение? Почему именно этот парень? Почему сейчас? Пусть мы скорее приятели по ситуации, и я не буду бахвалиться, что раскусил тебя. Но ты совсем не напыщенный богатенький пиздюк, под чьей личиной прячешься для публики… не знаю… для защиты? Дело твое, Тим. Мне ли что-то вякать на этот счет.

Матвей хмыкает. Тянется за стопкой, опрокидывает в себя, закусывая ядреное пойло долькой лимона. Тимофей молча наблюдает. Кажется, его часть пьесы в двух лицах еще не начата. Интересно, что еще может сказать Исаев.

– Ну так почему этот… Захар? Благотворительность? Или же что-то глубже?

Тимофей зависает. Злится? Но агрессия стихла. От Матвея всё же не веет опасностью. Презрением, как было в случае с блядским Максом.