Притчи приемного покоя

За поганками Виталик отправился в Лосиный остров. Проходил наудачу целый день и только на закате нашел их возле трухлявого пня. Долго ходил, зато нашел сразу много. Для решения проблемы было с лихвой достаточно двухсот грамм, но Виталик набрал около килограмма. Много – не мало, лучше лишнее выбросить, чем не хватит.

В обязанности услужливого зятя входила помощь по сервировке стола и прочая суета, которую Виталик про себя называл «шестерней» от слова «шестерить». Теща была только рада тому, что зять перельет суп из кастрюли в «настоящую кузнецовскую»[29] супницу и притащит ее на стол. Заряжать после семейных обедов посудомоечную машину тоже полагалось Виталику, но на сей раз посуда должна была остаться немытой. Пластиковый пакет, в котором был принесен смертоносный отвар, Виталик сначала разорвал на две части, промыл их холодной водой, а затем выбросил в мусоропровод во время выхода на перекур – авось не найдут…

В приемном отделении сто двадцать третьей клинической больницы вам могут рассказать историю о том, как причудливо иной раз тасуется колода – двое пожилых людей и хрупкая женщина средних лет оправляются от отравления ядовитыми грибами без особых последствий, а крепкий мужчина в самом расцвете сил на неделю впадает в кому из которой выходит полным дураком. А ведь прежде был умницей – в МГУ литературу преподавал…

Виталик продумал свой план идеально, но при этом допустил две серьезные ошибки. Во-первых, он пошел на поводу у общественного мнения, которое объясняло спасение соседа его пристрастием к водочке. На самом деле алкоголь усиливает действие фаллотоксинов, содержащихся в бледной поганке и некоторых других ядовитых грибах. Дядя Сережа, скорее всего, выжил, потому что съел мало отравленных грибочков. Все члены семьи ели их от души, с аппетитом, а он ими только закусывал. Во-вторых, Виталик традиционно проигнорировал пошлый салат оливье, который его теща готовила к любому застолью. В результате, находившийся в супе яд быстро всосался из его желудка в кровь, а у прочих сотрапезников этот процесс замедлился, благодаря абсорбирующему действию пищевых масс (вспомните об этом, когда вам захочется порассуждать о вреде любимейшего отечественного салата). Короче говоря, бумеранг вернулся к тому, кто его метнул, да как вернулся – ударил прямо в лоб, напрочь выбив из черепушки все умственные способности.

Татьяна хотела развестись с дураком, который и в здоровом виде доставал ее невероятно, но отец сказал:

– Погоди, не так сразу, это будет выглядеть некрасиво. Не стоит давать людям лишний повод для упреков. Оформи пока над ним опекунство, выжди годик, пока все забудется, а там и разводись. Жить-то он тебе не мешает…

Послушная дочь последовала отцовскому совету и была за это вознаграждена. По иронии судьбы, в день рокового обеда в Брюсселе умер бывший советский гражданин Вадим Пихидчук, оставивший после себя недвижимости и ценных бумаг на четыре с лишним миллиона евро. Составлением завещания Пихидчук не озаботился, так что все его состояние перешло к единственному кровному родственнику – племяннику Виталию, который, ввиду своей недееспособности, находился под опекой жены.

– Вот умеешь ты, Танчура, удивить! – восхищался отец. – Мы с матерью никогда не понимали, чего ради ты связалась с таким долбаком, а видишь, как оно все обернулось! Ты, наверное, чувствовала что-то интуитивно, когда за него замуж собралась… Признайся – чувствовала?

* * *

Мораль сей притчи такова: нельзя идти на поводу у стереотипов, да и салатом оливье пренебрегать не следует, ибо тот, кто отрывается от корней своих, неминуемо будет наказан.

Как-то так.

Притча пятнадцатая. Безвыходное положение

«В тревоге всегда есть частичка надежды, что все обойдется.

В безысходности же нет ничего, кроме самой безысходности»

Александра Маринина, «Городской тариф»

Роман доктора Выходцева и медсестры Карпицкой был для сотрудников отделения гнойной хирургии семьдесят девятой клинической больницы чем-то вроде многосерийной «мылодрамы», потому что влюбленные не стеснялись в проявлениях своих чувств. А кого стесняться в родном отделении? Особенно с учетом того, что оба были свободными – Карпицкая два года назад развелась с мужем-алкоголиком, а Выходцев позиционировал себя как убежденного холостяка. Карпицкая надеялась, что ради нее любимый пересмотрит свое кредо, однако роман продолжался уже третий год, а замуж ее не звали. А время шло, что не могло не нервировать…

– У Эвелины опять «безвыходное положение», – язвили медсестры, наблюдая за тем, как Карпицкая демонстративно отворачивается от Выходцева и вообще всячески старается его игнорировать.