Притчи, приносящие здоровье и счастье

А прислушается Митрофан, так уже кажется (а может, и не кажется), что и Кикимора, и Леший, и Русалка вдруг хором и слаженно начинают выть и рыдать. Да так это у них выходит, что Митрофану совсем уж жутко делается. И тогда бросает он работу недоделанной и спешит куда-нибудь в укрытие – только чтобы подальше от леса. Но от леса убежать не получается, ведь хутор родителей Митрофана на самой его опушке стоит… Так и жил Митрофан: днем леса боится, а уж что делается вечером, так о том и подумать даже страшно. Ночью уже не только Кикимора, Леший и Русалка появлялись в лесу – этих, по крайней мере, можно было узнать. С наступлением ночи на лесной опушке появлялись такие существа, про которых еще ни один сказочник ничего не поведал и которых ни один художник – даже самый талантливый – не изобразил. И сколько раз себе говорил Митрофан: «Не смотри на ночной лес. Смотри в другую сторону или вовсе никуда не смотри». Однако ничего не получалось у юношу: и страшно, и в то же время глаза так и тянутся, так и тянутся к тому, чтобы только взглянуть на лесную опушку. А как взглянут глаза, так уж тут страхи и начинаются – с Кикиморой, с Лешим, с Русалкой, со всеми прочими обитателями леса, которых, может, и нет на самом деле, но Митрофану-то от этого не легче – он-то видит их всех и днем, и вечером, и ночью. Да всегда видит, когда только не посмотрит на лес.

Так было и в тот вечер – уже становилось темно, работа дня минувшего была завершена. Оставалось только собрать инструмент и идти ужинать и спать. И Митрофан направился было уже к дому, прихватив молоток и топор, как глаза сами собой потянулись в сторону леса. Митрофан знал, что сопротивляться глазам бессмысленно, и потому посмотрел на лес. И достаточно было одного этого взгляда, чтобы тут же стало Митрофану страшно. Да, Митрофан опять, как, впрочем, и всегда, испугался леса. А что же лес?

А лес сегодня был как-то по-особенному изощрен в том, что открыл он взору Митрофана. Конечно, по доброй традиции была здесь вся старая гвардия в полном составе: и Кикимора, и Леший, и Русалка. Как ни боялся их Митрофан, а в то же время по-своему даже уже и привык к этой лесной нечисти. Были, как уж водится в ночное время, и те, кого Митрофан хоть и видел неоднократно, а описать бы ни словами, ни рисунком не смог – настолько эти существа были причудливы и в причудливости этой страшны, ужасны даже… Весь этот кошмарный мир леса таил в себе что-то таинственное; казалось, еще миг, и мир леса взорвется громоподобными звуками, вся округа сотрясется от них, а он, бедняга Митрофан, только и сможет, что свалиться на траву и лежать ничком до той поры, пока звуки не прекратятся. А прекратятся они не раньше, чем наступит рассвет. И вместе с тем, как это не покажется странным, Митрофан не отводил взгляда от леса – словно что-то заставляло юношу смотреть на весь этот ужас. И делалось Митрофану разом и страшно, и как-то по-своему хорошо, ведь взгляда отвести он не мог. И тут вдруг в этом ужасе леса отчетливо стало различаться светлое пятно. Это пятно прямо на глазах увеличивалось. И вот уже Митрофан стал отчетливо различать контуры этого пятна – пятно прямо на глазах Митрофана становилось девушкой. И теперь уже как-то вдруг сами собой отступили Митрофановы страхи, уступив месте только любопытству, которое, как известно, не знает преград – даже таких преград, как врожденный ужас перед, например, лесной чащей. И по правде сказать, вся нечисть – знакомая и незнакомая – вдруг как-то затерялась, потускнела и – о, чудо! – исчезла. Митрофан стоял как вкопанный, и как давеча не мог глаз отвести от Кикиморы, Лешего и Русалки, так теперь пристально смотрел на девушку, а девушка между тем приближалась и приближалась. И когда она подошла совсем близко к Митрофану, то юноша рассмотрел, как она, эта девушка, прекрасна! И, конечно, Митрофан сразу же влюбился. Прежде, надо сказать, никогда еще Митрофану влюбляться не доводилось, но тут…

Оказалось, что девушку зовут Пелагея и что живет она в избушке на другом краю леса. Когда-то давно отец Пелагеи был здесь лесником, но потом случилось так, что отца не стало, Пелагея осиротела и некоторое время одна жила в избушке. Очень Пелагея любила лес. А однажды зашедшие на огонек охотники рассказали девушке, что на другом краю леса, на хуторе живет юноша, который боится леса. Вот и захотела Пелагея посмотреть сама – бывают ли такие люди, что леса боятся. Когда рассказывала Пелагея обо всем этом, то Митрофану стало вдруг так стыдно своих страхов, что он покраснел даже.