Притяжение влюбленных сердец (СИ)

Где же поговорить им? Ничего не придумав, он повел ее в участок. Было смешно, глупо. Они опять встречаются в полиции, но приличия нужно было соблюсти. Ночью в трактире находиться барышне не по статусу, а о том, чтобы воспользоваться пустующей квартирой на Столярной, он и думать не хотел. Участок был вариантом лучшим из худших. В полиции хотя бы всегда были дежурные. Достаточно уже компрометировать ее своим поведением. Чего стоила только та пощечина на улице! Ему потом несколько раз приходилось держать ответ перед людьми, обеспокоенными тем, что происходит с Анной. Первым тогда на утро к нему, страдающиму угрызениями совести и головной болью, примчался Петр Иванович и, скинув маску легкомыслия, потребовал объяснений. Вторым, как ни странно, стал Коробейников, собравший в кулак всю свою смелость. Тогда Яков мучился от необходимости объяснить и поведение барышни, не допустив чтоб на нее легла тень осуждения, и самому оправдаться, пообещав что, что бы ни происходило между ними, он не позволит себе обижать ее.

Анна доверчиво шла с ним по темным улочкам, ничего не говоря и не спрашивая. Яков крепко держал ее под руку, он раскаивался, вспоминая недавние картины бурного выяснения отношений. Если бы он сподобился поговорить с ней раньше, то, возможно, она бы не так резко отреагировала. Штольман чувствовал ответственность за ее слезы, за то что она пыталась убежать от него по темному парку. Якова всегда восхищало желание барышни Мироновой держать лицо в любой ситуации, сегодня же все вышло не так, и причиной этому была его несдержанность.

 

В участке Штольман бодро скинул пальто и снял котелок, потом помог раздеться непривычно тихой Анне. Он усадил ее на стул и решил заварить сладкого чая. Яков надеялся, что выпив чай, Аня, наконец, скинет оцепенение, и они поговорят. Так и произошло.

- Яков Платонович, - сказала Анна севшим голосом, вцепившись в подстаканник. - Я не смогу остаться без вас. Вы родной мне человек. Я часто была с вами непозволительно вспыльчивой, глупой. Простите меня! Я вела себя совершенно по-детски, мне многие говорили…

Яков прижал свой палец к ее губам. Когда то она показала ему этот эффективный, но нежный жест и он перенял его. Он не хотел чтоб Анна говорила о себе столь нелестно.

- Не продолжайте. - твердо сказал Штольман.

Неужели она действительно извиняется перед ним? Винить без сомнения, она должна его.

Аня испугалась. Яков Платонович никак не выражал своей заинтересованности в ней и не допускал мысли что останется. Конечно же нет! Он отведет сейчас ее, вздорную мечтательную барышню домой и навсегда оставит ее.

 

Штольман напряженно обдумывал, как ему поступить. Яков гладил ее пальцы и собирался со словами, слова не шли. Говорить сегодня выходило не очень. Но нужно было что то сказать немедленно. Наконец, он озвучил неслыханную для себя дерзость:

- Аня, я не могу остаться здесь. Я бы хотел.. - он сжал ее руки и заглянул в её отчаяные вопрощающие в глаза.. я хочу увезти вас с собой, - решился проговорить затаенную мечту он, - если вы согласитесь.. если посчитаете возможным столь радикальные перемены в своей жизни. Я женюсь на вас и вы будете мне женой, будете носить мою фамилию. Нам придется уехать, но я буду рядом с вами и мы будем вместе.

Он задумался о том, что делает предложение, однако сделал вывод, что сказал все неправильно, плохо подготовился. К тому же он самонадеянно не учел мнение семьи Мироновых, он бесчестным образом нарушает их запрет, уговаривает, соблазняет их дочь. А ведь ему уже дважды отказали от дома! Как он может поступать столь вызывающе?

- Я согласна поехать с вами, - быстро сказала Анна, не дав ему печалиться в самокритике. Она дала ему руку и Яков опять сжал ее, обдумывая происходящее.

Учитывая всю её наивность, понимает ли Аня, на что соглашается? Понимает ли все последствия своего шага? Она останется без поддержки родных и близких, отправится в далекий путь с ним, человеком сложным и не всегда приятным, и будет жить в далеком сибирском городе, названия которого даже не слышала.

- Анна Викторовна, - Яков заглянул ей опять в глаза, выискивая признаки её сомнений. Он терпеливо начал объяснять все сложности своей службы и все неудобства, которые ей придется претерпевать из-за него. Он рассказал ей о длинной, в несколько месяцев, дороге, о сугробах высотой с ее рост, об оторванности того мира от привычных удобств, так нужных юным хорошеньким барышням.

Анна Викторовна в волнении вскочила и заломила руки. Она подбежала к темному окну и смотрела в него, будучи мыслями где-то совсем далеко. Штольман тут же встал за ее спиной, не желая быть дальше пары шагов от нее.

- Яков Платонович, я не ребенок. - Строго сказала Анна. - Если того требуют обстоятельства, я могу быть очень серьезной. - Получалось говорить не очень серьезно, но зато нежно. - Я понимаю, что жизнь моя изменится, но я не передумаю. Я хочу прожить ее с вами, какой бы она не была.