Прицельная дальность

Стрельбище заросло высокой травой, похожей на ковыль, только там, где сквозь песок ничего не проросло, можно было стрелять из положения «лежа». Разрушенные стены, трава, которую колышет ветер, ржавые остовы каких-то конструкций, похожих на сторожевые вышки — сюрреалистическая картина разрушения. Под ногами хрустел то гравий, то битое стекло.

Завидев их несколько отощавших собак, оставшихся здесь еще с прошедших времен, и помнивших, как их досыта кормил повар-сверхсрочник, бросились было навстречу, оглашая окрестности звонким лаем. Алекс сделал вид, что ищет в траве камень и дворняги бросились наутек. Судя по всему те, кто приезжал на базу сейчас их не жаловали.

— Вот твари! — сказал Алекс весело. — Так и норовят за брюки схватить! Слушай, Сергей Савельевич, и смотри! Грустная картина! Упадок, как в Римской империи!

Он сделал жест свободной рукой, словно демонстрируя Савенко пустынный пейзаж вокруг, и продолжил:

— Вот мог ли ты такое предположить, когда служил? Когда за ту страну кровь проливал?

— Когда я служил, ты еще в школу не ходил, а тогда все можно было предположить. Вот сказать ничего нельзя было! А у вас сейчас — лафа! Говори, что хочешь, а кровь — вы все больше чужую и чужими руками проливаете. Племя младое, незнакомое…

— Как это не прискорбно, но жизнь не справедлива! — заметил Алекс. Он извлек из целлофанового кулька пустые алюминиевые банки, четыре пивных — синего цвета, одну желтую, из-под прохладительного напитка, и аккуратно расставил их в полуметре друг от друга, на верхушке разрушенной стены из обветренного красного кирпича.

— Только учти — мы пришли на все готовое, ничего не придумывали. Все придумали до нас. Вы же сами и придумали. А теперь полны благородного негодования. Какое я тебе младое племя? Пятнадцать лет разницы.

У него была своеобразная манера общаться, к которой было очень трудно привыкнуть. И очень своеобразное чувство юмора: было почти невозможно определить ерничает он, или говорит серьезно. Но, при всей своей антипатии к этому рыжеватому пижону с шварцнеггеровским подбородком, Савенко отдавал должное эффективности этого приема. Сам он никак не мог приспособиться к такому стилю беседы, и постоянно находился в некоторой растерянности.

— Это не пятнадцать лет, — сказал Савенко, оглядываясь кругом. — Это целая жизнь.

— Ты, конечно, старше, не спорю, но я к этому пиетета не испытываю. Я не испытываю к тебе и сыновних чувств, а ты ко мне отцовских. Разница в возрасте, все же, маловата. Только бизнес, Сергей Савельевич, ничего личного, как говорят в Голливуде. Я тебе — неприятность. Ты мне — работа. А, в общем и целом — мы друг другу — никто. Ладно, оставим философию для слабонервных. Принимай инструмент, стрелок!

В кейсе лежало какое-то диковинное оружие, разобранное на три части, каждая из которых занимало свое ложе в днище чемоданчика. Облегченный приклад, толстый ствол, достаточно короткий, и затворная часть — то, что непосредственно является оружием.

— Класс — да? — восторженно сказал Алекс. — Просто чума, а не пушка! Собирай!

— Легко сказать… Как?

— Попробуй, — Алекс пожал плечами. — Дело немудреное. Разберешься.

Он и сегодня был одет по пижонски: какие-то рваные джинсы, рубашка из ткани, похожей на марлю, расстегнутая до третьей пуговицы, мокасины на босу ногу и стильные солнцезащитные очки на носу.

— Кто из нас снайпер? А? — он выпятил свой суперменский подбородок, изображая улыбку.

— Ох, и врезал бы я тебе, — подумал Савенко, разглядывая содержимое кейса. — От всей души. Но не время еще. И не знаю — будет ли время?

Любопытство победило.

Диковинное оружие собиралось легко, как конструктор «лего», только фиксаторы щелкали. Сергей собрал винтовку и вытащил из гнезда в кейсе пустой магазин — на глаз патронов на двадцать, если он правильно определил калибр. А вот прицел оказался знакомый — обычный, четырехкратный ПСО, знакомый еще по армии. Он легко скользнул по направляющим и стал на место.

Оружие оказалось почти невесомым — килограмма три, три с половиной, от силы. Савенко вспомнил тяжесть СВД и оценил результат конструкторской мысли по достоинству.

— Если из этой штуки «бабахнуть», — предупредил он, — пол леса сбежится.

— А ты попробуй, — сказал Алекс, и метнул ему в руки полный магазин.

Перед тем, как дослать патрон в патронник, Савенко посмотрел на Алекса с нескрываемым интересом. Тот бросил в рот несколько подушечек жевательной резинки, легким движением поправил чуть сползшие по носу очки и замер, подпирая плечом полуразрушенную стену.

— Смелый ты, как я погляжу, — сказал Савенко и передернул затвор.

Оружие было ухоженное, превосходно изготовленное, сразу чувствовалось, что это штучное производство, а не конвейерное изделие. Девятимиллиметровый остроконечный патрон блеснул на солнце медным боком и скользнул в ствол.