Прицельное мышление. Принятие решений по методикам британских спецслужб

Политический мир, возможно, нуждается во встряске, чтобы признать, что он должен серьезно относиться к предупреждениям. В апреле 1993 года я сопровождал министра обороны Великобритании Малькольма Рифкинда на открытие Мемориального музея Холокоста в Вашингтоне. День начался с трогательной памятной акции на Арлингтонском кладбище в честь освободителей концлагерей. Я вспомнил единственный случай, когда мой отец рассказывал мне об ужасе, который он испытал при попадании в один из таких только что освобожденных лагерей в 1944 году, когда он служил офицером в 3-м батальоне Королевского полка Шотландии при отделе генерал-адъютантской службы Восьмой армии. Он предпочитал не вспоминать об этом. Позже в тот же день лауреат Нобелевской премии мира Эли Визель страстно говорил перед президентами США и Израиля Биллом Клинтоном и Хаимом Херцогом и прочими высокопоставленными лицами о необходимости сохранения памяти об этих ужасах. Он выступил с эмоциональным призывом вспомнить о неспособности союзных держав поддержать восстание в Варшавском гетто и еврейское Сопротивление[50]. Он процитировал девиз, высеченный в камне над входом в музей Холокоста: «Мы должны свидетельствовать за мертвых и живых». Затем, повернувшись лицом к президенту Клинтону и первой леди Хиллари Клинтон, он напомнил им: «Мы также несем ответственность за то, что мы делаем с этими воспоминаниями… Господин президент, я не могу вам ничего сказать. Я был в бывшей Югославии прошлой осенью… С тех пор я не могу уснуть из-за того, что видел там. Как еврей я говорю, что мы должны что-то сделать, чтобы остановить кровопролитие в этой стране! Люди воюют друг с другом, и умирают дети. Почему? Что-то, что угодно, но должно быть сделано».

Его послание – в Европе снова происходит геноцид, это творится на ваших глазах, господин президент, и союзные силы вновь ничего не делают – было встречено смущенным молчанием, за которым последовали громкие аплодисменты со стороны гостей из числа выживших в немецких концлагерях. Позже в том же году Совет Безопасности ООН наконец санкционировал гуманитарную операцию в Боснии – охрану силами ООН (UNPROFOR), в рамках которой Великобритания была вынуждена предоставить штаб и пехотную тактическую группу. Как говорилось в начале предыдущей главы, эти небольшие миротворческие силы в голубых касках оказались, к сожалению, неадекватным ответом на агрессию как боснийских сербов, так и хорватов, и не смогли остановить массовые убийства боснийских мусульман в Сребренице летом 1995 года.

Предупреждать лидеров непросто. Древнегреческий миф о Кассандре, одной из царевен Трои и дочери царя Приама, повествует, что бог Аполлон благословил ее даром предвидения. Но когда она отказалась от ухаживаний Аполлона, на нее оказалось наложено проклятие: несмотря на ее дар, никто ей не поверит. Она тщетно пыталась предупредить жителей Трои, чтобы они остерегались данайцев, дары приносящих. Гигантский деревянный конь, оставленный греками, когда они делали вид, что снимают осаду города, был тем не менее увезен вовнутрь крепостных стен. Ночью из коня выбрались Одиссей и его солдаты и открыли греческой армии городские ворота. Кассандра кричала на улицах Трои: «Глупцы! Вы не знаете своей судьбы… О, вы не верите мне, хотя я кричу так громко, как никогда!»[51] Судьба многих аналитиков разведки на протяжении многих лет – это повторяющаяся раз за разом глухота к их предостережениям. Этот феномен известен миру разведки как эффект Кассандры.