Притворись, что любишь

Поспешил на кухню. Пора уже ему как следует искупаться в лучах славы спасителя и получить свою долю благодарности от жены. Кира была очень молчалива всю дорогу домой. Он списал это на шок и не мучил ее разговорами. По приезде она развила бурную деятельность: выбросила всю одежду, что была на них в эту ночь, приняла душ, потом отправила в ванную его, а сама занялась едой.

Когда вошел в кухню, Кира всё еще крутилась между плитой и столом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, завидев его в дверях.

– Нормально, – ответил он и сел на место во главе стола, что уже считал своим законным.

Кира молча поставила перед ним тарелку с тостами, омлетом и сыром. Желудок заурчал, требуя немедленной кормежки. Пока ел, наблюдал, как жена что-то сосредоточенно помешивает в маленькой кастрюльке. На него не смотрит. Выглядит нервной и расстроенной. Не похоже, что собирается в ближайшее время броситься к нему в объятия с признаниями в любви и словами благодарности.

«Могла бы хоть спасибо сказать, – думал он грустно. – От нее бы не убыло».

– Кир, – не выдержал он пытки молчанием. – А ты в порядке?

Жена резко развернулась, посмотрела на него несчастным взглядом и ответила:

– Нет! Я не в порядке!

– Присядь рядышком, – позвал он ее ласково. – Расскажи.

Она покачала головой. Отвернулась к плите, сняла кастрюльку. Быстро процедила варево, разлила по кружкам. Добавила каких-то веточек. И только после этого устроилась рядом, протянув одну кружку ему.

– Пей, – последовала серьезная команда.

– Не буду! Что это? – удивился Кирилл. Хотя от кружки довольно приятно пахло какими-то травами.

– Думаешь, пытаюсь тебя отравить? – на губах жены заиграла неуверенная улыбка. – Это душица и шиповник. Тебе нужно!

Он пригубил напиток. Тот оказался таким же приятным на вкус, как и на запах. Со сладковатой кислинкой, нотками свежести.

– Ну как? – спросила она.

– Хорошо. А будет еще лучше, если расскажешь, что с тобой происходит. Что-то болит?

Кира покачала головой и вздохнула.

– Я никак не могу поверить, что мы оттуда выбрались, – принялась рассказывать она. – Закрываю глаза и… как будто снова в той пыточной. Руки болят, сердце замирает.

Кирилл взял ее правую руку и стал рассматривать налившиеся синевой следы от веревок. Нежно потер пальцами, приложил руку к губам.

– Милая, мы выбрались, ты больше никогда там не окажешься, я тебе это обещаю! И Рыкова ты больше никогда не увидишь, он сгниет в тюрьме, где ему и место. Остальные тоже. Теперь ты в полнейшей безопасности. Ну, улыбнись мне!

Кира не улыбнулась.

– Мне было так безумно страшно! – снова заговорила она. – Когда Рыков начал стрелять, я была уверена, что он тебя убьет… А когда вырубился свет, я вообще от страха чуть сознание не потеряла! Не знала, ты бьешь или тебя. Эти ужасные звуки ударов…

– Иди ко мне, моя хорошая, – он потянулся к ней и посадил к себе на колени. – Всё позади. Ты всё забудешь.

Кира обняла его и уткнулась носом в его плечо.

– Я никогда не видела тебя таким. Ты такой смелый!

Кирилл расплылся в довольной улыбке – все-таки оценила его героизм, волновалась за него. Приятно. А еще приятнее держать ее на коленях, обнимать, целовать кудрявую макушку.

– Кстати, а что там? – она указала рукой на привезенный Кириллом из Краснодара пакет, что по-прежнему лежал на столешнице.

– Достань и узнаешь, – усмехнулся он, выпуская ее из рук.

Жена посмотрела на него с любопытством и тут же вскочила. Взяла пакет и устроилась рядом.

– Ого! – удивилась она. – Моя шкатулка с драгоценностями!

Кира в восхищении открыла ее и стала вынимать содержимое.

– Мамина цепочка, мои сережки… Да тут всё! – воскликнула она. – Скажи, а зачем ты хранил мои драгоценности?

Кирилл посмотрел на нее пристально и ответил:

– Золотко, я сохранил не только твои драгоценности, но вообще всё.

– Как всё? – еще больше удивилась она. – И одежду, и книжки?

– Совсем всё, даже Дашины карандаши!

– То есть ты два года хранил наши вещи? Но зачем? – спросила она, нахмурившись.

Он смерил ее недоуменным взглядом.

– А как иначе? Вещи – это всё, что от вас осталось! Избавился бы от них, и вообще не сохранилось бы никаких следов, что у меня была семья. Как я мог избавиться от вещей, Кир? Отец, конечно, настоял, чтобы всё сложили на чердаке. Иначе всё бы осталось в ваших комнатах. Но я и туда, признаться, частенько наведывался. Я безумно по вам скучал. Дашка моя дочь, я ее очень люблю, но без тебя, Кира, меня словно вообще и не было. Эй, ты чего?

Пока он говорил, глаза жены краснели и влажнели, губы начали подрагивать. Вскоре по щекам заструились крупные слезы.

– Прости меня, – сквозь рев забубнила она. – Я не знала… До меня, кажется, только сейчас дошло, что же я натворила!

– Я давно тебя простил. Не будем об этом.

Он попытался привлечь ее к себе, но Кира его удержала.

– Это что же получается… Ты меня правда любишь?

Кирилл опешил. От резкой вспышки гнева даже левый глаз задергался.

– Девочка моя, я ради тебя сегодня под пули полез, а ты сомневаешься в моих чувствах?!

– Но как же, ты же мужчина. В твоей природе заложено защищать женщин… – проговорила она неуверенно.