Притворись, что ты моя

Он уехал. Мужчина, которого Харпер полюбила всем сердцем, навсегда исчез из ее жизни, а от нее ожидали, что она будет вести себя так, будто все нормально. Как это получается у людей, находящихся в настоящих отношениях, у которых есть дети и обязанности? Они стоически машут руками на прощанье, когда их мужчина, их опора, их душа покидает их, чтобы начать новую жизнь. Ту, что никогда нельзя будет полноценно разделить с ним или понять.

Харпер всхлипнула и съехала на обочину, ее глаза были затуманены обжигающими слезами. Из груди боль подползла к горлу.

У нее разрывалось сердце, когда она думала о мужчинах и женщинах, разделенных войной и долгом. Страх, притаившийся в сердцах тех, кто остался дома, никогда не рассеивался до конца. По крайней мере, те, кто оставался дома, могли работать и выстраивать свою жизнь и жизнь своей семьи так, чтобы мужчина или женщина, которых они любили, могли вернуться домой.

Жизнь Харпер, к которой она так быстро привыкла, была кончена. Она больше никогда не вернется. Даже после приезда Люка. Он вернется домой не к ней. Биневеленс больше не будет ее домом.

Ее плечи сотрясались от молчаливых рыданий. Не выдержав, она уронила голову на руль. Она любила Люка.

Она любила его сейчас и знала наверняка, что будет любить до конца жизни.

Телефон, лежавший на консоли грузовичка, звякнул, сообщая о том, что пришла эсэмэска.

Харпер хотела проигнорировать ее. Она предпочла бы валяться в грязи на обочине дороги и выть до тех пор, пока не станет легче. В этот момент в ее душе не было места для того, что происходило вокруг. Но, если выключить телефон, это не решит проблему. Это никогда не решало проблему. Взяв телефон с консоли, она провела пальцем по экрану. Сообщение было от Люка.

Останься.

Глава 26

Харпер переложила поднос в левую руку так, чтобы взять заказ у столика номер семь и рассчитаться со столиком номер двенадцать.

По пути в дамскую комнату она обошла группку молодых людей тридцати с чем-то лет и кивнула паре за бильярдным столом, подавшей знак, что они хотят сыграть еще одну партию. Поспешив в дальний конец бара, Харпер начала загружать поднос.

Это был суетливый пятничный вечер. Благодаря теплой майской погоде грех было проводить его дома. Казалось, что большая часть горожан решила поужинать, и не было лучше способа начать выходные, чем выпить. Харпер не возражала. Чем больше она занята, тем лучше. Пока она продолжает двигаться, она пребывает в спокойном настроении.

Но эта боль в груди? Что же, она никогда надолго не покидала ее.

Тем более теперь, когда Люк Гаррисон находился за семь тысяч миль отсюда, командуя подразделением Национальной гвардии в Афганистане уже на протяжении одного месяца из шести.

– Сегодня неплохая выручка, Харп. – Софи подмигнула ей, стоя на своем месте за барной стойкой. – На какие сокровища мы потратим наши заработанные кровью и потом чаевые?

Прежде чем поднять поднос, Харпер подоткнула в джинсовую юбку фирменную рубашку поло с надписью «У Ремо». Это была их любимая игра на работе.

– На одинаковые татуировки с единорогом.

– Это мне по душе!

Поднос был полон пивом, а мысли – Люком, Харпер снова включилась в работу.

Прошел месяц, а она все еще не привыкала к тому, что состоит в самых настоящих отношениях с Люком, который находился очень далеко от нее. Расставаясь как друзья, они планировали, что каждый из них пойдет своим путем. Она тогда готовилась к тому, чтобы оплакивать их отношения, в одиночестве устраивая свою новую жизнь.

Но все изменило одно слово.

«Останься».

Его эсэмэска пришла как раз в тот момент, когда Харпер по-настоящему осознала, что они простились. Когда она рыдала, сидя в его грузовике, думая о своей жизни без него. У нее так дрожали руки, что она едва сумела ответить на его сообщение.

«Что?»

«Я хочу вернуться домой к тебе. Оставайся».

Люк не сказал «я люблю тебя», но этого было достаточно. Его эсэмэска, пробившись сквозь ее отчаяние, подарила надежду. Он предлагал жизнь и будущее. С ним.

Они разговаривали в ту ночь перед его вылетом. И в груди Харпер расцвела безрассудная надежда.

– Я сел в автобус и понял, что если, придя домой, не увижу тебя, то вернусь к прежнему существованию. А я больше не хочу просто существовать. Детка, я знаю, что прошу слишком много. Полгода ожидания – это долго, но я хочу, чтобы ты была там, – сказал он.

Глаза наполнились слезами, когда Харпер молча кивнула.

– Люк, если и стоит кого-то ждать полгода, так это тебя.

– И тебя, детка.

Итак, она осталась. Она отменила собеседование во Фримонте и распаковала коробки и сумки. А в первую ночь в его доме, которую Харпер провела в одиночестве, она совершенно обезумела.

Понимание того, что пройдут долгие полгода, прежде чем она почувствует, как на ней неистовствует мощное тело Люка, или мельком увидит ямочку на его лице, подпитывало отчаянное желание чем-то отвлечь себя.

Но чем?

С тех пор как Харпер приехала в Биневеленс, она была целиком сконцентрирована на Люке. На доме Люка, на работе Люка. На поистине невероятном теле Люка.