Притворись, что ты моя

– Вы не контролируете себя. Вы нетерпеливы. – Перри презрительно вздохнул. – Никакой утонченности. Одна лишь грубая сила.

– О, для тебя утонченность – это тушить сигареты о двенадцатилетнюю девочку? Или нанять гребаного пьяницу для того, чтобы он выполнил работу, для которой ты сам слишком слаб?

– Нанимать Гленна было ошибкой. Но я, по крайней мере, получил удовольствие, представляя, как он подносит нож к ее горлу.

Люк стукнул кулаком по столу.

– Потерпеть – значит дождаться, пока она почувствует себя в безопасности. Утонченность мне потребуется для того, чтобы забрать у нее все, чем она дорожит, одно за другим. Я начну с собак. А потом она останется совсем одна, и, когда у нее ничего не будет, я заберу ее жизнь.

Люк зарычал, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Огонек, загоревшийся в нездоровых голубых глазах маньяка, вызвал желание сорваться, раздробить физиономию этого человека.

– Тебе от меня никогда не уйти, засранец. Ты никогда не выйдешь отсюда живым. – Люк старался не повышать голос.

– Вы не можете повлиять на это. Я выхожу на свободу. – На тонких губах заиграла улыбка. – А когда я освобожусь, ей придет конец. И вы ничего не сможете поделать с этим.

Кулак Люка врезался в лицо Перри. Хрящ хрустнул, и Перри уткнулся себе в колени.

Дверь распахнулась, в комнату не спеша вошла детектив Реймсон.

– Господи, Гаррисон, я думала, вы никогда не решитесь сделать это. – Она кивнула мужчине в форме, стоявшему справа от нее. – Достаточно, окружной прокурор Уиллис?

Мужчина, поправив очки на носу, кивнул.

– О да. С этим он ни за что не выйдет отсюда.

– У вас нет никаких доказательств! – Перри вскочил на ноги, все еще зажимая нос. – В этом помещении нет жучков!

Реймсон шагнула к столу и сняла с рубашки Люка темные очки.

– Ты слишком долго просидел здесь, сволочь. Технологии развиваются. Эта симпатичная вещица пишет как звук, так и изображение.

– Вы не можете сделать это! Вы не можете записывать меня без ордера! – Теперь Перри визжал.

Реймсон пожала плечами.

– О, ты имеешь в виду вот этот клочок бумаги? Знаешь, что еще у нас есть? Твой приятель Гленн Диллер дал признательные показания. Сговор на совершение убийства тянет не меньше чем на двадцать пять лет. Добро пожаловать в тюрьму до конца жизни.

Она развернулась на каблуках и гордо вышла из комнаты. Люк, последовав за ней, остановился в дверях.

– Знаешь, что она на самом деле чувствовала, читая твои письма? Жалость.

Под дикие вопли он захлопнул за собой дверь и вышел на свет.

Глава 53

Люк уклонился от предложения Мелиссы и Тая отпраздновать победу за ланчем. Он и в офис не мог явиться и вместо этого поехал домой.

Люк плюхнулся на диван, и собаки мгновенно набросились на него.

– О боже, ребята. Дайте мне передохнуть. У меня был тяжелый день, я отваживал от мамочки больного психопата.

Лола вильнула задом, а Макс облизал ему лицо.

Мучения прервал стук в дверь.

– Привет, ты дома? – заходя внутрь, сказал Альдо.

– Я здесь, – ответил Люк.

Собаки, спрыгнув с Люка, закружились вокруг Альдо.

Он наклонился, чтобы приласкать их.

– Что ты делаешь дома в разгар дня?

Люк встал с дивана.

– А ты что делаешь в моем доме в разгар дня? И не хочешь ли ты пива?

Альдо пожал плечами.

– Конечно, почему бы и нет? – Он пошел вслед за Люком на кухню.

– Так чему же я обязан таким удовольствием? – Люк открыл холодильник и достал две бутылки пива.

Альдо открыл крышку и глотнул.

– Вероятно, ты захочешь открыть свое пиво, прежде чем я скажу тебе то, что должен сказать.

Люк вздохнул.

– Это нужно сделать прямо сейчас?

Альдо покачал головой.

– Да. Так в чем твоя проблема, черт бы тебя побрал?

– У меня нет проблем, – ответил Люк.

– У тебя огромная проблема. – Он показал большим пальцем на сложенные в столовой коробки с вещами Харпер. – Ты думаешь, Карен хотелось бы этого?

– О чем, твою мать, ты говоришь?

– Ты думаешь, что Карен хотелось бы, чтобы ты провел свою жалкую жизнь в одиночестве?

Люк почувствовал, что у него сжимаются челюсти.

– Мне плевать на то, что мы не должны упоминать ее имени в присутствии бедного, ранимого Люка. Ты ведешь себя как тупица, а я, как твой друг, обязан дать тебе пинка под зад, если ты ведешь себя как тупица.

Почему все называют его тупицей?

– Ты не понимаешь, о чем говоришь. – Люк ткнул Альдо пальцем в грудь.

Альдо отвел его руку.

– Допустим, ты умер. Ты мертв. Карен все еще жива. Как ты представляешь ее жизнь без тебя? Неужели твоя гребаная тень была бы счастлива, видя, что Карен отгородилась ото всех, кто любит ее? Зарылась в работе? Каждый вечер возвращалась бы в пустой дом, вновь переживая свои страдания?

Отвернувшись, Люк схватился за голову.

– Конечно нет.

– Тогда какого черта ты желаешь этого Харпер?

– Я не желаю этого Харпер. Это она выстроила всю эту мнимую жизнь…

– Мнимую? То есть она не любила тебя? Она не любила нас? Она не любила весь этот чертов город?

– Конечно, любила.

– Тогда почему ты отнимаешь это у нее? Ради Карен? Ради себя?

Люк подбоченился.