Притворись моей сестрой

«Если бы я выросла в этой семье, наверное, я бы его любила. Он был бы моим старшим братом, к которому я бы обращалась за советом в тяжелой ситуации. Наверняка я бы считала его классным парнем, и все мои подружки мечтали бы пойти с ним на свидание».

Она прислонилась к огромному белому холодильнику, в душе мечтая, чтобы в этот момент вместо него был Рив, мама или папа. Кто угодно, только не те, что находятся в этом доме.

Сестра подняла стул и бросила его.

Дженни отскочила, хотя стул в нее никак не мог попасть.

– Я тебя ненавижу! – заорала Джоди, сверкая разъяренными глазами. Она выхватила тарелку из рук брата и бросила ее в стену. Кусочки шоколадного печенья разлетелись по всей кухне. – Ты из наших рук даже печенье не соизволишь взять! Ты принесла этой семье только горе и страдания! С тех пор как тебе было три года! – Джоди заплакала. – А я-то думала, что с тобой будет весело. Я всегда хотела, чтобы у меня была сестра. Нас даже назвали похожими именами, чтобы мы были парой: Джен и Джоди. – Она вытерла слезы и снова принялась орать: – Я думала, мы с тобой будем обмениваться одеждой, смеяться и рассказывать друг другу истории! Но тебе больше нравится лежать в темноте, как бездушное полено, или читать книжку! Ты не желаешь со мной общаться! И подписываешь контрольные работы и тесты другими именем и фамилией, только и делаешь, что звонишь этим другим людям!

Джоди была права, Дженни понимала, но не хотела в этом признаться вслух.

– Они совсем не «другие люди»! Они – мои родители!

Стивен встал между ними, чтобы прекратить перебранку.

– Ты, Дженни, своим поведением нашу маму как ножом режешь! Ты даже не пытаешься стать частью семьи! – кричала Джоди. – Я тебя ненавижу! Ты мерзкая, избалованная…

Тут она замолчала, потому что в комнату вошли мистер и миссис Спринг. Супруги с недоумением уставились на перевернутый стул и рассыпанное по кухне печенье.

«Я сама виновата, – подумала Дженни. – Хотела скандала, вот и получила».

Миссис Спринг положила одну ладонь на ее плечо, а вторую – на плечо сестры. Она не стала выяснять из-за чего произошла ссора, или выбирать одну из сторон. Не стала принимать поспешных решений или выводов, которые взрослые часто принимают в подобных ситуациях. И не сказала, что родители собираются делать ни по этому, ни по любому другому поводу.

Лишь спустя некоторое время Дженни поняла, что миссис Спринг сама не знала, что делать дальше.

Собственно говоря, никто не знал.

X

Рив Шилдс однажды доезжал до Нью-Джерси.

Сейчас ему казалось, что это было во времена, когда он был практически ребенком. Тогда ему было семнадцать лет, он был без ума от Дженни и думал только о том, чтобы оказаться с ней наедине в своем автомобиле. В ее присутствии он в гораздо большей степени ощущал физическую, а не ментальную сторону существования. Он думал об их телах, и эти мысли были настолько опьяняющими, что его собственное тело во многом переставало функционировать. С Дженни ему становилось сложно дышать, глотать и даже вести автомобиль.

Всю сознательную жизнь они были рядом, были соседями. По идее, невозможно было влюбиться в соседку, которую так хорошо знаешь. Подобный сценарий казался слишком обыденным. Но он влюбился: в ее стройную фигуру, в ее женственные формы, в ее шелковистые, сверкающие и пушистые волосы.

Недавно Рив получил письмо из колледжа с положительным ответом на его просьбу зачислить его на первый курс. Парень совершенно не ожидал такого поворота событий. Он и не смел надеяться, что в Америке есть колледж, готовый его принять. Последние годы в школе он валял дурака и пялился на девчонок. С таким подходом к учебе на хорошие оценки сложно рассчитывать. В выпускном классе Рив взялся за ум, но тем не менее оценки в аттестате были крайне посредственными. Несмотря на это, он держал в руках конверт с письмом: на нем был логотип, его фамилия, имя и адреса – его собственный и колледжа. Эти кусочки бумаги были дороже всего на свете. Ему было приятно думать, что данные хранятся в компьютере в колледже, в котором согласились принять его на обучение.

Рив хотел рассказать об этой новости всему миру, но, главным образом, Дженни.

Теперь в окнах ее дома редко горел свет. Было такое ощущение, что мистер и миссис Джонсон сидели в темноте, смотрели на тени и думали свои темные, грустные мысли. Дочь была их светом в окошке…

Рив не мог взять в толк, почему Дженни должна была постоянно находиться в Нью-Джерси. Почему нельзя было позволить ей проводить в Коннектикуте часть выходных? Но по этому поводу у семьи в Нью-Джерси было совершенно твердое мнение:

«Она – наша дочь. Вы не знали, что ее у нас украли, но именно это и произошло. Вы с ней пожили, и хватит. Возвращайте ее нам. И не вмешивайтесь в наши дела».

Даже Риву сказали, чтобы он держался подальше.

«Она должна привыкнуть и освоиться», – твердили все.

И только после этого парню, возможно, разрешат с ней связаться. Возможно. Но это совершенно не факт.